Она внимательно посмотрела на меня. Ждала объяснений.
— Я ж говорил, — пожал я плечами, — адвокатом я еще не стал, а быть следователем уже перестал. Какое-то время буду находиться в этом подвешенном состоянии.
— За тобой кто-то следит? — спросила она.
— Обиженных моей деятельностью всегда хватало, — ответил я. — А в связи с изменением моего статуса кое-кто полагает, что этим можно воспользоваться. Например, я должен защищать тех, кого в предыдущей жизни выводил на чистую воду. За это мне пообещали ускорить прием в коллегию адвокатов. Адвоката, на чье место меня должны взять, убили.
— Бедненький, — сказала она, прижавшись ко мне. — Тебя тоже могут убить?
— Скорее, тебя похитить.
Выбирая меня, она наверняка приняла во внимание мой немаленький рост, ведь девушке так хочется приникнуть к мужскому плечу. Поэтому этим несчастным длинноногим моделям приходится не только ограничивать себя в выборе кавалера, но зачастую обходиться без высоких каблуков.
— Я — твое слабое место? — спросила она. — Меня могут взять в заложницы, чтобы заставить тебя делать все, что они потребуют?
— Поменьше смотри эти триллеры про киллеров, — сказал я сердито. — Я серьезно, а тебе все смешки…
— И я серьезно, — лукаво глянула она на меня. — Слушай, я не хотела бы сегодня оставаться одна без твоей защиты. Не адвокатской, разумеется. И завтра — тоже.
— Разве мама разрешила? — спросил я. — Значит, запремся от бандитов у тебя дома, а твоя мама будет подсовывать нам под дверь свой знаменитый холодец?
— А что тебя не устраивает? — отодвинулась она от меня.
У нас с ней такая игра — отвечать вопросом на вопрос. Проигрывает тот, кто первым не выдерживает. Как правило, выигрывает она.
— Можно сказать, я к этому всегда стремился… — сказал я, оглянувшись, прежде чем войти в ее подъезд. Только что тут увидишь? Если кто-то за нами наблюдает, то наверняка из одной из машин, каких множество стоит на улице.
Мое мнение такое: мы отбились от Наполеона и Гитлера, но перед машинами из тех же стран, откуда они заявились, нам не устоять. Они уже заполонили Москву. И попробуй, изгони этих оккупантов, коли они такие элегантные и быстроходные. Как бы они нас самих не выгнали.
Словом, стоит себе стадо машин с темными окошками, поди установи, подглядывают оттуда за тобой или нет.
В конце концов узнаем и это. Но как бы не было поздно.
Утром нас разбудил звонок. Я подумал, что звонят в дверь, но Катя протянула свою руку к телефонной трубке.
— Тебя, — сказала она удивленно, протягивая трубку. — Ты кому-то давал мой номер?
Ну вот, началось, подумал я, поморщившись, опять демонстрация осведомленности о моем местопребывании. Мол, руки у нас длинные, от нас никуда не спрячешься.
— Юрий Петрович? — пророкотал в трубке уже знакомый баритон Аркадия Валерьяновича.
— Он самый, — сказал я. — И здесь меня нашли, хотите сказать?
Я покивал Кате: мол, те самые, про которых я тебе говорил.
— Извините, что так рано, — сказал Лекарский. — Но произошло неприятное для вас событие. Тот самый Леха, помните, с кем вы вышли из машины, чтобы выяснить отношения, найден мертвым на стройплощадке. Он упал затылком на доски, а там торчал ржавый гвоздь. Короче, он вошел ему под затылочную кость…
— Кто его там нашел? — перебил я его.
— Строители, которые пришли на смену.
— Чушь собачья, — сказал я, похолодев. — Какие еще гвозди? Я его положил, как младенца, отдохнуть. Уж не говорю о том, что он был пьян. При мне ваш Леха повернулся на бок, чтобы ему было удобнее. Спасибо не сказал, зато пригрозил при случае взять реванш.
— Ну, не знаю, — сказал Аркадий Валерьянович несколько растерянно. — Меня просили вам это передать.
— Да кто просил, — не выдержал я, — Бах?
Но он тут же положил трубку.
Я посмотрел на Катю невидящими глазами. Потом присвистнул.
— Многообещающее начало для моей адвокатской карьеры, — сказал я.
Потом лег на спину, положив руки за голову. Надо было срочно обдумать ситуацию, в которую вляпался.
Яснее ясного, что они теперь будут меня шантажировать этим трупом, если он существует на самом деле. Тут у них масса вариантов. От кровавой мести до привлечения меня к уголовной ответственности за убийство.
Я уже видел заголовки в газетах. «Бывший следователь, ныне адвокат, стал профессиональным убийцей!» Почему — профессиональным? А черт его знает. Хотя я это и придумал, но почему-то был уверен: именно так это прозвучит. И моя многообещающая карьера — псу под хвост. А для того чтобы этого не произошло, я должен буду впредь смотреть в рот этому их Баху и угадывать его малейшие желания… Что-то тут не так. Не похоже, чтобы зеленый, неопытный адвокат представлял для него такую ценность. Расскажите это вашей бабушке.
Это с одной стороны. С другой — это могли сделать те, кто убил прежнего адвоката Бахметьева. Чтобы вывести меня из игры. Предупредить, прежде чем замочить. Подвесить на крючок. Зачем? Возможно, предыдущий адвокат узнал что-то такое для них роковое… Но я-то ни черта не знаю! Но, может, смогу узнать, как только ознакомлюсь в суде с материалами дела?.. Если эта информация находится там, в деле, убивать или запугивать адвоката не имеет смысла. Возможно, прежний адвокат узнал нечто новое, что туда не вошло… что мне предстоит узнать. Да и само убийство адвоката… Связано ли оно именно с этим делом?
Катя молча встала и отправилась в душ. Я посмотрел ей вслед. Обычно она звала меня с собой. Сейчас ушла одна, чем-то обиженная.
Понятное дело — чем. Когда я работал следователем, ей не хватало моего внимания. Обещал ей в корне изменить свое поведение, как только переквалифицируюсь…
Итак, что же они против меня имеют? Есть два свидетеля, что я с Лехой отправился на эту чертову стройку. Кажется, на самой этой стройке, кроме нас, никого не было. Никто не работал, это точно. Может, эта стройка вообще заброшенная? Или там вкалывают лишь в утреннюю смену? До обеда? В наши дни, «в это трудное время», как вещают с экранов сытые рожи, чего только не бывает. Останавливаются стройки, заводы либо работают не на полную загрузку, либо не работают вообще.