Он попытался двинуть рукой, из которой сочилась кровь, но мог пошевелить только мизинцем, и потому поднял руку, и кровь прекратила капать. Он почувствовал какую-то странную слабость, но отбросил это чувство, как не имеющее значения.
— Вы молодцы, ребята, и правда молодцы! — его голосу не доставало убежденности, а кровь собралась в лужицу на локте рукава.
Теперь мятежники находились уже у завала, используя его, чтобы прислонять винтовки. Некоторые начали оттаскивать куски баррикады, а другие обнаружили в ней проемы, оставленные для дозоров, и устремились в них. Над рядами мятежников появились дымки, которые унесло ветром.
Ньюйоркцы теперь отходили быстрее, запаниковав при виде канониров, бросивших свои увязшие в грязи пушки и бегущих назад, к лошадям. Один офицер-артиллерист остался и пытался привести орудие в негодность, вколачивая мягкие металлические гвозди в запальные отверстия, но сначала его подстрелили, а потом мятежник заколол штыком и быстро обчистил карманы своей жертвы.
Майору наконец-то удалось наложить жгут выше левого локтя. Его лошадь, оставшись без седока, скакала между полковыми палатками, которые после утреннего смотра так и остались безукоризненно чистыми.
Все входные пологи палаток были должным образом приподняты и прикреплены, пол подметен, а постели аккуратно сложены. Костры полевых кухонь по-прежнему горели. На одном из них кипятился оставленный без присмотра котелок с кофе.
Игральные карты разметало ветром. Мятежники теперь приближались быстрее, и ньюйоркцы побежали под укрытие леса позади лагеря.
Где-то за этим лесом, около перекрестка, где одиноко стояли семь высоких сосен, были другие силы северян, более крупные, а также более крупные артиллерийские батареи и более стойкие завалы.
Там находилось спасение, и янки побежали, а конфедераты заняли их лагерь со всеми сокровищами в виде еды и кофе и уютом, созданным посылками любящих семей солдатам, участвующим в великом и священном деле по объединению страны.
В четырех милях от этого места, на покрытой вязкой грязью дороге, протянувшейся между мрачными лесами, дивизия генерала Хьюджера ожидала, пока старший офицер пытался определить, где им следует находиться.
Некоторые его солдаты смешались с арьергардом дивизии генерала Лонгстрита и были в еще большем смятении, потому что Лонгстрит только что приказал своим бригадам развернуться и маршировать в том направлении, откуда они только что прибыли.
Сырой и теплый воздух производил странное действие на звуки, то заглушая их, так что казалось, что сражение проходит во многих милях от этого места, то, наоборот, становилось похоже, что битва передвинулась дальше на восток.
Две дивизии, которые должны были сомкнуться на армии янки, как стальные челюсти, раздраженно топтались в сумятице, а генерал Джонстон, будучи не в курсе, что два его фланга смешались, и не имея представления о том, что центр начал атаку без них, ожидал у Старой таверны прибытия войск Лонгстрита.
— Есть какие-нибудь новости от Лонгстрита? — спросил генерал уже в двадцатый раз за последний час.
— Никаких, сэр, — с несчастным видом ответил Мортон. Дивизия Лонгстрита испарилась. — Но люди Хьюджера продвигаются, — сказал Мортон, хотя и не захотел прибавить, что продвигаются так медленно, что он сомневается, доберутся ли они до поля боя к ночи.
— Нужно будет провести полное расследование этого инцидента, Мортон, — угрожающе заявил Джонстон. — Я хочу знать, кто не подчинился приказам. Вы этим займетесь.
— Кончено, сэр, — отозвался Мортон, хотя начальника штаба больше волновал грохот пушек, раздававшийся со стороны дивизии Хилла. Он не был громким, потому что в очередной раз поток теплого и душного воздуха приглушил звук, так что шум проходившего неподалеку сражения стал похож на раскаты далекого грома.
Джонстон отмёл опасения начальника своего штаба относительно приглушенных звуков.
— Это дуэль артиллерии на реке, — предположил он. — Хилл не станет атаковать без поддержки. Он не идиот.
В шести милях, в Ричмонде, звуки орудий были более различимы, прокатываясь эхом по улицам, начисто вымытым ночным ливнем.
Люди забрались на крыши и церковные колокольни, чтобы посмотреть, как над восточным лесом поднимается дым от стрельбы. Президента не проинформировали, что надвигается сражение, и он посылал командующему армией жалобные сообщения с требованием объяснить, что происходит.
Это атакуют янки? Следует ли погрузить золотой запас государства на ожидающий поезд и отвезти его на юг, в Петерсберг?