— Я не хочу, чтобы он пострадал.
— И как же он пострадает? — спросил Лассан.
— В худшем случае он вернется к юридической практике, проведя остаток своих дней в рассказах о непутевом брате, и как вы думаете, разве он не будет втайне вами восхищаться? Вы совершаете поступки, на которые он никогда не осмелится, но втайне хотел бы совершить. Подобные ему люди нуждаются в таких братьях, в противном случае в их жизни не произойдет ничего занимательного. Моя мать без устали повторяла нам с сестрой одну и ту же поговорку. Гуси, говорила она, собираются в стаи, орел же летает один, — Лассан озорно улыбнулся.
— Возможно, это окажется неправдой, mon ami, но если эта точка зрения успокоит вашу совесть, я приникну к ней так крепко, как к теплу женщины на широкой постели в холодной ночи. А теперь перестаньте чувствовать себя виноватым и подыщите оружие. Нам предстоит сражение.
Старбак отправился искать оружие. С возвращением под выбранные им знамена ему предстояло сразиться в битве, избежать петли и предать друга. Он поднял винтовку павшего солдата, нашел горсть патронов и присматривал цель.
Подкрепления северян наконец-таки начали переправу через вздувшуюся от ливней реку. Под тяжестью тяжелых орудий сломался поврежденный мост, но чудесным образом ни люди ни орудие не пострадали. Зато пристяжные лошади стерли в кровь лямки, пока вытащили тяжелую пушку из воды и протащили ее по бревенчатой дороге на южной берег.
Макклеллан оставался в постели, пичкая себя хинином, медом и бренди. Он принял столько лекарств, что у него начались головокружение и головные боли, а его врач заверял штабных офицеров, что залихорадивший генерал в курсе того, что сражение набирало обороты, но утверждал, что пациент не состоянии принять на себя командование армией.
Возможно завтра Новый Наполеон будет в состоянии проявить свою железную волю в сражении, но до этого ему необходимо отдохнуть, а армия должна обойтись без его руководящего гения.
Окружение генерала на цыпочках удалилось дабы не помешать выздоровлению этого великого человека. Генерал Джонстон ожидавший вестей в своей ставке у Олд Таверн к северу от железной дороги, наконец-таки узнал, что приглушенные звуки канонады означали вовсе не артиллерийскую дуэль, а саму битву, которая разгорелась без его ведома и директив.
Генерал Лонгстрит прибыл в Олд Таверн, чтобы доложить, что авангард его войск атаковал к югу от железной дороги.
— Я потерял Мику Дженкинса, — сказал он Джонстону. — Господь знает, где носит его бригаду, ну а что до остальных, Джонстон, то они совсем как девственницы.
Джонстон мог поклясться, что Лонгстрит обозвал своих людей девственницами. — Они как вирджинцы?
— Как девственницы, Джонстон, девственницы! Боятся за свои бока. — Ухмыльнулся Лонгстрит. Он бы весь полон бьющей через край кипучей энергии. — Нам нужно атаковать здесь, — он постучал грязным ногтем по карте Джонстона — к северу от железной дороги.
Насколько помнил Джонстон, он отдал детальные приказы Лонгстриту произвести подобную атаку к северу от железной дороги, и что эти приказы требовали проведения атаки на рассвете, а не на закате дня.
Один господь знал, что пошло не так в этой тщательно продуманной атаке-трезубце, но нечто сумело опасно пустить все наперекосяк и завтра, поклялся Джонстон, он точно выяснит почему все прошло вкривь и вкось, и кто за это ответственен.
Но с этим вопросом придется повременить до победы, поэтому он прикусил свой по-обыкновению острый язык, и отдал приказ одной из резервных дивизий атаковать северную сторону железнодорожной насыпи.
Новая часть атакующих проходила мимо Олд Таверн, и Джонстон, волнуясь за развитие событий на поле битвы, присоединился к наступавшим войскам. На пути к передовой он размышлял почему в этой армии все так бесполезно усложнено. Подобное уже случалось в Манассасе, отметил он.
В том сражении ставка повстанцев бесцельно стояла в ожидании на правом фланге, тогда как битва разгорелась на левом, пока он ждал на левом, битва разгорелась на правом. И все же он может вырвать победу в этом хаосе, если только янки не переправили слишком много подкреплений через реку Чикахомини.
Прибывший в Олд Таверн президент Дэвис обнаружил, что генерал Джонстон ушел на запад. Заместитель Джонстона, Густавус Смит, до войны бывший уличным коммивояжером, открыто признался в некой неопределенности насчет сегодняшних событий, но вынес ясное суждение, что насколько он мог понять, все было «первый сорт», хотя и признался, что его познания простираются не слишком далеко.