Что касается детей, то тотальный государственный контроль в Евразии превосходил даже Эйрстрип Ван. Дети попадали в государственные учреждения чуть ли не с двух лет и в течение следующих двадцати лет жизни проводили под колпаком государства полноценную рабочую неделю.
Наступило десятое апреля, воскресенье. Охранник открыл окошко в двери камеры и поставил на получившуюся полку поднос с завтраком. На отдельном блюдце лежали два крашеных красной краской куриных яйца. На одном нарисованы желтый серп и молот, на другом — желтая звезда.
— Христос воскресе! — сказал охранник.
Обычно охранники не приветствовали заключенных таким радостным тоном, а тем более религиозной лексикой.
— Доброе утро, — ответил Уинстон. Судя по настроению охранника, тот сказал какое-то положительное пожелание, и невежливо бы стало не сказать что-то доброе в ответ.
— Надо говорить «Воистину воскресе», — сказал охранник.
— Voistinu voskrese, — повторил Уинстон, позабыв про правильное произношение.
Это не официальная лексика и не сленг. «Христос» — это Jesus Christ, основатель религии своего имени. «Воскресе» — это, наверное, день недели воскресенье. Да, сегодня воскресенье. «Воистину» это знак согласия, только очень архаичный. Итого сегодня воскресенье и оно имеет отношение к Христу. Но почему об этом говорит человек в погонах? Разве русские не атеисты?
— Возьми яйцо. Вот так, — охранник взял одно яйцо тремя пальцами, как карандаш.
— Взял.
— Тюк, — русский тюкнул острым концом своего яйца об яйцо англичанина. На яйце охранника треснула скорлупа.
— Ты выиграл, — охранник положил яйцо обратно на блюдце.
— Что это было? — спросил Уинстон, — Какой-то русский праздник?
— Пасха сегодня. Какой ты шпион, если не знаешь наших праздников?
Что такое «Пасха»? Весенний христианский праздник, связанный с яйцами? Что-то из далекого детства. Там еще какие-то булочки с крестом. Easter! Традиция, отмененная так давно, что ее, наверное, даже пролы забыли.
— У вас отмечают религиозные праздники? — удивился Уинстон.
— Ты что, не шпион?
— Нет, конечно. Я гражданский. Нарушитель границы. Контрабандист.
— Официально не отмечают. Но в этом году скажут и по телеку, и в газетах. У нас же юбилей. Тысячелетие крещения Руси.
— Я думал, вы атеисты.
— Мы атеисты.
— Тогда почему вы отмечаете крещение Руси?
— Потому что это прогрессивное событие и шаг к культурному объединению Европы.
В понедельник Уинстон попросил о встрече с Виктором Петровичем и пришел на нее уже немного подготовленным по русскому культурному коду.
— Может быть, я чего-то не понимаю, — начал он с самого свежего впечатления, — Но в ваших воскресных новостях первой строчкой идет Пасха на фоне тысячелетия крещения Руси. У вас официально атеистическая страна. Почему в вашей культуре постоянно упоминается Бог, церковь и все такое? У нас в Эйрстрип Ван если уж отменили Бога, то отменили полностью.
— Европейцы, особенно, католики, не захотели совсем отказываться от церкви, — ответил Виктор Петрович, — Пришлось вернуть церковь и для русских, чтобы мы не думали, что кому-то можно больше, чем нам.
— Власть признала ошибку? — удивился англичанин.
— Никаких ошибок. Церковь в том виде, как она существовала раньше, была справедливо наказана за свое антинародное поведение. Материалистическое атеистическое мировоззрение единственно верное, ничего сверхъестественного в мире нет. Церковь теперь официально выполняет задачу сохранения культурного наследия. Священники считаются полезными как психологи. У них с начала времен отлично получалось сглаживать последствия посттравматического стрессового расстройства, а это по нынешним временам все еще очень актуальная задача.
— То есть, вы решили не отменять старорежимное культурное наследие, потому что из него можно извлечь пользу? — Уинстон вспомнил разговор в компании Железной Леди на ту же тему.
— При правильной подаче нет никакой необходимости что-то официально отменять. Марксизм отлично объясняет все, что было, и все, что будет, — ответил Виктор Петрович, — Ложные теории отмирают сами.
— И даже Бога на самом деле не отменили? Священники ведь не могут говорить, что Бога нет?