— Почему не подписаны позавчерашние заявки этому майору? Возьми его и проконтролируй прямо сейчас. Не дай бог, никаких заявок нет или они не позавчерашние.
— Разрешите идти? — спросил Степанов.
— Проваливай!
При нормальном ходе событий, вышестоящий имеет достоверную информацию о положении дел у нижестоящих и знает, какие у них есть ресурсы и возможности. Поэтому не будет тупо расходовать ресурсы и людей об заведомо невыполнимую имеющимися средствами задачу. Со своей стороны, при нормальном ходе событий, нижестоящие, упершись в задачу, которую не в состоянии решить своими силами, докладывают о проблемах наверх. После чего приоритет задачи меняется. Либо ее откладывают, либо решают на более высоком уровне силами более умных людей с совсем другими ресурсами.
При ненормальном ходе событий, когда внизу происходит нештатная ситуация, которая не вписывается в картину мира, существующую в голове вышестоящего, он передает задачу, с которой не может справиться, не вверх, а обратно вниз. С традиционными словами «и меня не волнует, как вы это будете делать», которыми большие начальники в зависимости от обстоятельств обозначают свою некомпетентность, предательство или сведение личных счетов.
Внизу такая тактика в худшем случае ведет к потере людей и прочих ресурсов до полного поражения включительно. После чего на ситуацию смотрит руководство на несколько уровней выше и делает выводы, срывая погоны и головы.
В среднем и наиболее частом случае внизу, получив нерешаемую задачу, занимаются фальсификацией якобы достигнутых результатов. Что позволяет выиграть время, а там «или я помру, или шах, или ишак», то есть, окружающий мир изменится, и нерешаемая задача станет неактуальной.
Также честные и неглупые люди непрерывно работают над повышением своей компетентности и увеличением контролируемых ресурсов. Задача, нерешаемая сегодня, может стать решаемой завтра.
Кроме того, мир устроен так, что в нем есть место для удачи. Поэтому младшие руководители, получившие нерешаемую задачу, иногда пытаются ее решить, «цепляясь за соломинки». Задействуя варианты решения, которые пусть не стопроцентно, но с какой-то ненулевой вероятностью могут дать результат.
Именно по такому пути сейчас решил пойти Степанов.
— Петрович, у меня хорошие новости и плохие.
— Сначала хорошие.
— Как мы и предполагали, торговцы опиумом это агентурная сеть с выходом на генералов. На Кононова нажали и требуют отдать нашу певчую крыску в МГБ.
— Когда?
— Завтра.
— Форсируем ночь допроса с химией и могут забирать.
— В каком состоянии?
— Человек — это биологический объект, который имеет официальную идентификацию по отпечаткам пальцев. В протоколе передачи пульс есть, значит, отдали живого, и пусть не жалуются, когда на их территории сдохнет. Только что нам делать с показаниями?
— Составить цельную картину и использовать по назначению. Мне нужна в первую очередь явочная сеть в Ленинграде.
— Сделаем. Если это была хорошая новость, то такая тогда плохая?
— Наш трижды любимый генерал Кононов в очередной раз напоминает, что на уровне военного округа должна быть независимая от других наших ведомств агентурная работа. И делает вид, что не понимает, что Эйрстрип Ван, которую от нас отделяет море и военно-морская контрразведка адмирала Лоусона, не к ночи будь помянут, это совсем не то же самое, что наша с товарищем генерал-майором родная Монголия.
— Уже сто раз обсуждалось. Мы не можем закинуть на Эйрстрип Ван кого-то из своих, чтобы его не сдали местные детишки местным бобби. Их дети в этом плане не уступают нашим. А все наши успешные агенты происходили из их элиты. Одни Джонс и Аронсон чего стоят.
— Да уж. Против них так и не смогли выдвинуть нормальное обвинение. Джентльмены не сдали никого, и пришлось их вешать по стопроцентно липовому делу. Вместе с Резерфордом, который был вообще не при делах. Но теперь у нас есть этот Смит, и Кононов требует перевербовать его и отправить обратно. Раз уж он у нас все равно есть, и больше он, с точки зрения Кононова, никуда не пригодится. Не отдавать же чекистам.
— Зачем? — удивился аналитик, — Какой из него полевой агент? Он отработанный материал, расходник. Expendable, как говорят у них. Он, конечно, не против побороться за великую Британию, но я бы с удовольствием оставил Смита у себя в аналитическом отделе. Мы приехали сюда меньше, чем полгода назад. Всех ценных сотрудников отсюда перед нами забрали. Я вспоминаю английский, пытаюсь понять их пропаганду, а в бытовом плане даже не представляю, как они там живут. И тут как подарок консультант с опытом работы в самом Министерстве Правды.