— Rekkefolge, — сказал Гуннар.
— Густав, — представился второй.
— Шон, — за всех снова представился Шон.
Густав зашел в дом и что-то там сказал. Судя по всему, русские за то время, пока жили здесь, прониклись местным духом. Во всяком случае, Уинстон не услышал ни ответа, ни разговоров на русском.
Навстречу англичанам вышли тоже четверо. Из них двое — явные бандитские морды. Стриженые под машинку и небритые, как Шон и Уинстон, но по походке, по осанке, по положению головы никак не похожие ни на интеллигентов, ни на военных. Другие двое вроде бы интеллигенты. Все одеты в русскую национальную одежду watt-nick.
Старший — круглолицый и широкий в кости, но без выпирающего живота, выглядит лет на сорок пять. Второй по статусу, а это сразу видно, — лет тридцати пяти, лицо умное и руки с длинными тонкими пальцами, как у пианиста. Вроде бы, высшее образование на лице написано, но лицо несимметричное, левая половина выглядит старше, чем правая. И руки, если взглянуть внимательно, как у человека, который чаще работает топором, чем пером. Третий — совсем неопределенного возраста, ходит согнувшись, как обезьяна. Четвертый явно отличается от первых троих. Те чувствуют себя уверенно, а он боится. Внешне больше похож на Дока Джонсона, чем на своих спутников, только постарше лет на десять и потолще килограммов на двадцать. Лицо и руки горожанина, редко выходящего на улицу. Недавно его, наверное, до дворника понизили, еще похудеть не успел. Или это он уже сколько-то похудел?
Оба норвежца остались стоять в стороне, как будто переговоры и обмен не их дело.
— Доктор Джонсон? — спросил старший из русских со страшным акцентом. Даже не с акцентом, а по-русски.
— Yes, — ответил Док.
— Бумаги? — сказал русский.
— Documents, — перевел Уинстон.
Шон и Мартин вытащили рюкзак Дока, развязали и поставили у машины. Джонсон достал толстую папку-скоросшиватель и подал русскому.
Русский передал папку своему товарищу слева, тому что помоложе и поинтеллигентней. Тот бегло пролистал.
— Формулы медицинские. Лепила.
— Do you speak English? — спросил Джонсон. Он ощутимо боялся этих людей.
— Чо он сказал? — спросил русский.
— Спросил, базарим ли мы по-ихнему, — ответил тот, который взял папку.
— А мы чо?
— Базарим немного, — русский с папкой повернулся к Джонсону, — Йес. Кам ту ас.
Шон вытянул руку, преграждая путь Доку.
— Professor Smirnoff? — сказал Шон, подражая русскому.
— Я, — сказал четвертый из русских.
— Documents?
Третий из русских сбегал в дом, вынес два чемодана, положил перед Шоном и открыл. Он делал все подчеркнуто услужливо. Как стоящий на несколько ступенек ниже первых двоих.
Шон посмотрел на Уинстона. Уинстон присел у чемоданов, потрогал сверкающие стержни и винты, достал папки на завязках с машинописными листами. «Аппарат Илизарова. Комплектность поставки», «Аппарат Илизарова. Руководство по эксплуатации». Пролистал. Кроме русского текста, далее шли иллюстрации с руками и ногами, заключенными в клетку из вот этих стержней потолще и с резьбой и проткнутыми вот этими стержнями потоньше.
— Okey, — сказал Уинстон, соблюдая сложившийся минималистический стиль.
— По кайфу, — перевел русский переводчик. Уинстон по произношению понимал, что речь русская, но слова «лепила» и «по кайфу» ему ничего не говорили. Скорее всего, русские теневики специально говорили на своем жаргоне, который ни во флотском радиоперехвате не встретишь, ни на официальном радио.
Шон хлопнул по плечу Джонсона, и тот пошел к русским. Навстречу ему двинулся Смирнов. Уинстон закрыл чемоданы.
— Ни с места! — раздался голос откуда-то, — Don`t move!
С разных сторон вокруг точки переговоров откуда-то появились вооруженные солдаты. Из-за деревьев, из-за построек, из кустов.
Один офицер и шесть солдат, вооруженных легко узнаваемыми автоматами Калашникова с примкнутыми штыками. Все семеро выглядели не вполне европейцами. Евразия как она есть. Странно, что они все одеты в шинели, как обычная пехота, и вооружены старыми автоматами с деревянными прикладами. Разве брать шпионов не должен какой-то спецназ в камуфляже?
Русские подошли поближе.
— Руки в верх! Бросай оружие! — скомандовал офицер на не очень чистом русском, — Hands up! Weapon down! — повторил он на ужасном английском.
Солдаты положили всех на землю, всех по очереди обыскали, распихали по карманам конфискованные пистолеты, патроны и ножи. Офицер на двух языках приказал встать и идти.
— Я гражданин Евросоюза! — возмутился профессор Смирнов, — Меня похитили!