– Сигареты? – Возьми.
– Кофе? – Пожалуйста.
Может быть, ещё потанцуем?
Только не надо ничего делать из жалости,
тем более – дразнить поцелуем.
Посмотри на меня… с нежностью?
Посмотри на меня… ласково?
В бесконечной борьбе с центробежностью
сам себе я кажусь потасканным
и изрядно помятым. Понятно?
"Человек-стервец обожает счастье"*,
но как же часто идет на попятный
на самом пороге!
.......................
– Мне тоже… Занятно…
– И я так рада. Давайте на ты…
(Почему-то не чувствую сигнал опасности)
– Хорошо. И давайте для простоты
называть меня док.
(От общего переходим к частностям?)
– Мне прости, так часто находился в погоне я
за тем, что оказывалось вовсе ненужным…
И теперь проскальзывает ирония
над собой и жизнью. Улыбаюсь… натужно?
Нет, всё предсказуемо и естественно.
Я мало что делаю через силу.
Умышленно-медленный подъём по лестнице,
чтоб наверху сказать:
– Здравствуй, милая…
Ласково-нежный морок…
Вечер, задёрнув шторы,
тихо, на мягких лапах, входит в притихший город.
…может, поверим в сказку, в ласковый нежный морок?
Уже Другая
Вечер "на мягких лапах входит в притихший город"…
Чувствую этот запах… Кофе? Откинем полог
страха и опасений, глупых, смешных метаний.
День – это время лени. Вечер… и всё на грани…
Всё наперед известно? Всё – до конца неясно…
В рамках порою тесно, хочешь – рванём на красный?
Вечер остудит город… ночью поблекнут краски.
Ласково-нежный морок, эхо забытой сказки…
Евангелие от Суламифи
Зарифмованные строчки –
вас для счастья слишком мало…
__
по моим обезумевшим от желания тебя венам,
исколотых глупым «хочу!» – знаешь, прелюбопытнейшие иголочки
многоразового использования…
Kiara!
В этом мире всё так эфемерно-изменчиво…
Впрочем,
как и должно это быть.
Требуется…
неразвращённая женщина,
чтобы мог я её развратить…
Чтобы мог наброситься голодным волком,
зубами передними ворваться в артерии шеи…
Почувствовать привкус… Не разобравшись толком,
жадно и торопливо глотать, от свежей крови хмелея…
Доверчиво ткнуться носом в её ладони,
лизнуть её руки, прижимая уши, поскуливая
виноватым щенком. Вижу улыбку, иронию.
Доверчивость… больно ранит. Смогу ли я…
Нет,.. захочу ли
окунуться в знакомый до боли
миф?
Охота часто пуще неволи…
Итак: Евангелие… Суламифь.
Это знакомо… Почти каждый знает об этом…
Что мне с ней делать, с нежностью нерастраченной?
Заслонила небо,
стала единственным солнцем? Светом?
Границы исчезли… А были…
отчётливо обозначены.
Перегорают лампочки, плавятся предохранители.
Я устал тушить очаги возгорания… по всей квартире
забытые сигареты тлеют. Утрачиваю бдительность.
Иногда переспрашиваю… словно в стрелковом тире
забыл снять наушники и перепутал мишени.
Не ел ничего два дня и не хочется отчего-то.
Кофе в адреналиновых дозах. Запах сирени
преследует. Пытаюсь отвлечься работой
и неожиданно, вдруг замечаю – случилась зима…
Предчувствие, предвкушение… знаю.
Любовь бесполезно звать. Без спроса, сама
появляется. Вспышкой глаза ослепляет,
смеётся и умывает слезами,
парализует зарядом электрошокера…
Даже если заранее запастись тузами,
всегда в рукаве имеет джокера.
Капельки нежности медленно и неотвратимо
падают изощрённой пыткой китайской
размеренно… Может быть пролетят мимо?
Нет, снова в сердце… Увиливать не пытайся.
Евангелие от Суламифи… должно… бы'ть!
Только его не читают, стоя на паперти.
Окунуться, нырнуть с головой и поплыть,
разбрызгивая вокруг счастья капельки.
Запах женщины… (Scent of a Woman)
Мне кажется,
Что я узнала вас,
Растаявшие в лете поцелуи…
ЛИЛИТ
Мне кажется?
Нет – мне приснился сон.
Виденья не бывают так прекрасны.
Той летней дивной ночи,
ночи страстной
я помню жар…
Всю ночь звучал шансон,
а мы смеялись пьяно и беспечно.
И помню, как кружилась голова,
когда шептал никчёмные слова,
ну, что-то о луне, о звёздах.
Вечной
(почти что вечной) жизни пирамид.
Так, чепуха, но помню, ты смеялась
и продолжала пальцы целовать…
Мы позабыли всё: что надо спать,
что до утра уже осталась малость,
что будет завтра…
Мир был позабыт!
И.. сон растаял…
Утро,
ты не виновато,
что сон мой короток.
Измятая постель…
С укором пристально смотрю:
входная дверь
закрыта плотно,
но витают ароматы…