Но её правый глаз! Хотел бы я видеть то, что тётушка Марджери видела своим правым глазом. Вы спросите: что это было? О, я вам сейчас расскажу.
В следующую ночь наступило полнолуние, и тётушка Марджери вышла посмотреть на свою дивную клумбу с тюльпанами, которой очень гордилась. «Нет, ну надо же!» – воскликнула она, протирая глаза, потому что не знала, во сне она всё это видит или наяву: на клумбе кишмя кишел маленький народец.
Но она не спала, и она их видела, уж это точно. Да, там они и собрались – крошечные мужчины, женщины, дети, младенцы, и клумба была усеяна ими так же густо, как лужайка – гостями на человеческой свадьбе. Мужчины покуривали трубки и разговаривали, женщины хлопотали вокруг младенцев: кому-то пели, кого-то укачивали в колыбелях из цветков; дети играли в прятки среди тюльпановых стеблей. Наша тётушка высунулась из окна и стала с удовольствием на них смотреть, потому что следить, как маленький народец занимается своими делами, всегда приятно.
Вскоре она заметила, что один крошечный мальчик-фейри прячется под большим листом, а остальные малыши из тех, кто играл в прятки, ищут там, ищут сям, и никак не могут его найти. Старушка хихикала и хихикала, глядя, как вся эта мелюзга суетится и лезет из кожи вон, стараясь найти маленького хитреца, но – без толку. Наконец она не выдержала и воскликнула: «Эй, Воробей, посмотри-ка вон под тем листиком».
Едва эти слова вылетели у неё изо рта, как – шорх! фьюить! – фейри словно ветром сдуло; крошечные отцы, дети, матери с младенцами со всех ног бросились из сада и прочь от дома, и все они пронзительно верещали: «Она нас видит! Она нас видит!» Дело в том, что фейри очень пугливы и больше всего боятся, когда смертные видят их настоящий облик.
Поэтому они навсегда покинули тётушкин сад, и с этого дня тюльпаны у неё стали такие же, как у всех людей, не лучше и не хуже. И кроме того, все фейри знали, что её заколдованный глаз их видит, и поэтому, куда бы она ни пошла, разбегались у неё из-под ног врассыпную, как мыши. Это, как вы понимаете, не очень радовало тётушку, но на том её неприятности могли бы кончиться, если бы она после первого случая набралась ума и поняла, сколько бед приносит длинный язык. Но, увы, для неё, как и для многих пожилых дам, с которыми я знаком, не было приятнее звука, чем звук собственного голоса.
Ну вот, с тех пор, как тётушка лечила крошечную прекрасную даму, прошло около года, и в Тавистоке открылась большая летняя ярмарка. Там был весь свет и ещё кое-кто, и конечно, без тётушки Марджери там не обошлось. На эту ярмарку и вправду стоило пойти, скажу я вам. Ларьки выстроились в длинный ряд на ярко-жёлтом солнечном свету, они были украшены длинными шестами с разноцветными флажками и лентами, которые развевались на ветру. Эль лился рекой, а на лугу плясали, потому что туда пришёл дудочник Питер Уикс и все его дудки были при нём. И как же приятно было посмотреть на приодетых юношей и нарядных девушек с розовыми и голубыми лентами, когда они, взявшись за руки, танцевали под его музыку. В большом шатре сельские жители разложили свои товары: масло, сыр, яйца, мёд, и всё это было такое свежее и хорошее, что посмотришь – сердце радуется. Тётушка Марджери купалась в блаженстве, потому что куда ни ступи, она везде могла с кем-нибудь поболтать. Вот она и прохаживалась туда-сюда, и под конец зашла в большой шатёр, где были разложены те товары, про которые я уже говорил и которые так радовали глаз.
И – надо же! – кого, вы думаете, она заметила, кто же ещё шнырял туда-сюда среди толпы людей, как не маленький человечек в зелёном, с которым она встретилась год назад. И тётушка Марджери вытаращила глаза, так как делал он нечто странное: в руке у него был маленький деревянный скребок, которым он проводил по комкам масла, а на боку висел глиняный горшок, куда он отправлял соскобленное. Когда тётушка Марджери заглянула в горшок и увидела, что он почти полон, сдержаться она уже не смогла.
– Ба, сосед, надо же! – вскричала она. – Хорошеньким делом ты занят! Стыд и срам – отнимать у людей сливочное масло и честное имя! У них же из-за тебя веса не хватит! Давай-ка, проваливай отсюда, да поскорее!
Когда маленький человечек в зелёном услышал эти слова, он так удивился, что чуть не выронил скребок. «Хм, тётушка Марджери! Выходит, вы меня видите?»
– Ещё бы мне тебя не видеть! И что ты делаешь, тоже вижу! Сказано же тебе – уходи отсюда, и чтобы духу твоего тут не было!
– Выходит, вы не потёрли глаза красной мазью?