– А кто ты таков, человечек? – спросил фермер Григгс.
– Боуги, к вашим услугам.
– Ну, нетушки, – сказал фермер Григгс. – Не надо мне твоих услуг. Я таких, как ты, у себя под крышей держать не буду. – И он попытался закрыть дверь перед носом у маленького человечка.
– Послушай, Джорджи Григгс, – сказал боуги, – я буду тебе хорошим слугой.
Тут фермер Григгс решил послушать. «А что ты мне делать-то будешь?» – спросил он.
– Я буду поддерживать огонь в очаге, – сказал гном, – я буду печь твой хлеб, мыть тебе посуду, чистить твои сковородки, скрести тебе полы, варить пиво, жарить мясо, кипятить воду, фаршировать колбасы, снимать сливки, сбивать масло, отжимать сыр, ощипывать гусей, прясть пряжу, вязать носки, чинить одежду, латать сапоги; я заменю всех слуг и буду делать всё по дому, и тебе не придётся платить ни гроша ни повару, ни поварёнку, ни служанке.
Фермер Григгс всё это выслушал и дверь не закрыл, и тётушка Григгс выслушала тоже.
– Как тебя зовут, боуги? – спросил он.
– Бойкулак, – отвечал тот; и сделал шажок к порогу, так как понял, что фермер Григгс был почти согласен его впустить.
– Ну не знаю. – И Джорджи Григгс в задумчивости потёр ладонью лоб. – Не больно-то хорошо таких проказливых пускать в дом. Оставайся-ка ты снаружи, как сейчас.
– Закрой дверь, Джорджи! – прокричала тётушка Григгс. – Не то ты нам в дом холода напустишь.
Тут фермер Григгс закрыл дверь, но боуги на ступеньках уже не было.
Вот так боуги и попал к фермеру Григгсу в дом, и там он и остался, потому что если уж впустишь боуги или его сородичей, избавиться от них непросто, скажу я вам.
Боуги пошёл прямиком к камину, пёс зарычал на него: «Гррр!» – и оскалил зубы, а кошка начала шипеть и плеваться и, вскочив на кухонный стол, выгнула спину дугой, и задрала хвост. Но боуги на это и внимания не обратил, просто лёг в камине на тёплый пепел и головешки.
Так вот, мелкая нечисть вроде боуги видна человеку тогда же, когда виден иней, то есть когда холодно. В камине боуги согревался, согревался и согревался и становился всё прозрачнее и прозрачнее, сначала как медуза, потом, когда он прогрелся насквозь, и вовсе как воздух, и фермер Григгс и тётушка Григгс его больше не видели. Но он попал в дом, и он остался в доме, это уж точно. И сколько-то времени всё у Григгсов шло как по маслу, потому что боуги сдержал своё слово: он пёк хлеб, мыл посуду, чистил сковороды, скрёб полы, варил пиво, жарил мясо, кипятил воду, фаршировал колбасы, снимал сливки, сбивал масло, отжимал сыр, ощипывал гусей, прял пряжу, вязал носки, чинил одежду, латал сапоги; он успевал повсюду и делал всё как надо. И когда фермер Григгс видел, как безупречно боуги с этим справляется, то потирал руки и хихикал себе в усы. Он рассчитал повара, поварёнка и служанку, потому что работы для них не было: я уже говорил, что и без них в доме всё шло как по маслу. Но со временем, когда боуги обжился у фермера и почувствовал себя свободно, как нога в растоптанном башмаке, его проказливость дала о себе знать, и он принялся за свои фокусы. Во-первых, он начал соскребать верхний слой с комков масла, которые фермер носил на продажу, в них часто не хватало веса, и жители рыночного городка свистели и улюлюкали ему вслед, потому что он продавал меньше того, за что ему платили. Кроме того, боуги снимал сливки с молока, оставленного для детей, и им приходилось поливать утреннюю кашу невкусной водянистой бурдой. Он выпивал молоко у кошки, и та чуть не умерла с голода. Он даже воровал у бедной собаки кости и объедки с хозяйского стола, а такое, как известно, только сороки делают. Он задувал тростниковые свечи, так что после заката вся семья оказывалась в темноте; он заставлял камин гореть холодным пламенем и выкидывал ещё сто сорок злых фокусов в этом духе. А несчастные детишки фермера всё время плакали и жаловались, что боуги сделал то и боуги сделал сё; что он стаскивал с них одеяла по ночам и снимал масло с их хлеба.
И всё же со своей работой по дому он справлялся хорошо, поэтому фермер терпел его злые проделки, сколько мог. Но наконец пришло время, когда терпение у него кончилось. «Послушай-ка, Малли, – сказал он своей хозяйке, – эта нечисть из-за тебя в дом пролезла. Я бы по доброй воле боуги и на порог не пустил». Именно так фермер Григгс и сказал, потому что даже в наши дни частенько попадаются мужчины, которые любят сваливать свои оплошности на жену.