Рассказ на старинной тарелке
Жил-был китаец расписнойПо имени Ах-Ли,Он был умеренно косойС косою до земли.Он был силён, он был богат,Ему и рыбу, и салат,И рис ему с цикорием несли.
Его дочурка Мей-Ри-Ан(Прелестная девица)И Вонг-бедняк серьёзный планИмели – пожениться.«Ах, никогда! – вскричал отец. –Он голодранец, твой юнец,И мне в зятья нисколько не годится!»
Тогда сбежали Мей и ВонгЛюбви своей во имя,А гадкий Ах ударил в гонг:«В погоню! Вскачь! За ними!»Богиня Лу сказала: «Цыц!Я превращу влюблённых в птиц.Пусть быстро машут крыльями своими!»
Ах-Ли! К нам может подступитьБеда такая злая,Что хочется остановитьЕё, за хвост хватая;Но с нею так не поступить:Она способна воспарить,От нас на крыльях в дали улетая.
Откуда взялся мой рассказ?Секрет откроется сейчас:Я просто видел как-то разСтаринную тарелку из Китая.
Двойная мораль
У дороги на Тракстон жила однаСтарушка – так говорят,И только гуся имела онаИз всех житейских отрад.Его не любили и стар и мал:Гусь, где вздумает, там и гулял,И гоготал, и всех задирал,Вот именно: всех подряд.
Другая старушка, не краше той,У дороги на Тракстон жила,Она не имела отрады иной,Кроме злого козла.Был её чёрный козёл рогат,Всегда он был пободаться рад,Его боялись и стар и млад(Пусть даже и ночь была).
Однажды сказала одна из этих старух:«Козёл твой – всеобщий враг».В ответ – вторая из этих двух:«Да чтоб издох твой гусак!»И с той поры, повстречавшись днём,Они честили гуся с козлом,Уж так бранились, что дым столбом(Под вечер – ещё и не так).
А народ всё равно страдал без виныЧто от гуся, что от козла.Мораль: чужие грехи видны,В своих же не видишь зла.
Излишняя самонадеянность
Павлин на стене, ограждающей сад,Сидел, довольный собою,И людям потешить диковинкой взглядКонечно, хотелось: и стар и младК ограде сбегались гурьбою.И ежели вы оказались бы там,Смогли бы расслышать сквозь шум и гам:
– Вот это даёт!Ах-ах! Ой-ой-ой!– Не видел народРаскраски такойС тех пор, как спустились по сходням ковчегаЗвери и птицы для лёта и бега.– Нет, ты поглядиНа хвост позади!– Потратить бы мог и последнее пенни я,Чтоб только услышать павлинье пение!
«Ну что же, – подумал павлин, – запою!Возрадуйтесь, слушая песню мою!»
(Поёт.)
– О боже! О боже!– Скорей перестань!– Морозом по кожеПодобная дрянь!– Так пилы скрежещут, вгрызаясь в доску!– Так кошки вопят, нагоняя тоску!– Помилосердствуй!– Поменьше усердствуй!«Потише! – взмолилась толпа. – Караул!»И каждый два пальца в два уха воткнул.
Мне жалко павлина. Пустая затеяМир радовать пением, петь не умея.
Нужда заставит
Эй, дрозд, хватит, дрозд,Прыгать по ветвям.Если спустишься ко мне,Мягкой булки дам».
«Солнце светит, ветер веет,Смотрят ласково цветы.Лишь ленивый не сумеетЛетним днём найти еды,И подружка на прогулке:„Жду, – кричит мне, – не дождусь!“ –Так что я от жалкой булкиИзвините, откажусь».
«Эй, дрозд, видишь, дрозд,Снег и тут, и там.Может, спустишься теперь?Корку хлеба дам!»
«Иней лёг на ветки коркой,Зимней стужи я страшусьИ за чёрствой вашей коркойС благодарностью спущусь!»
Дети! В чём мораль баллады?Так ведётся все века:В счастье булки нам не надо,В горе корка нам сладка.
ПТИЦА НА ВЕТКЕ ЛИПЫ
Жил-был принц по имени Джон. И однажды отец ему сказал: «Послушай, Джон, я старею, и уже недалёк тот день, когда я отойду к праотцам. Я бы хотел, чтобы ты женился прежде, чем я тебя оставлю».
– Хорошо, отец, – сказал принц, потому что он всегда отвечал королю как подобает. – А на ком?
– Может быть, на принцессе Белой горы? – спросил старый король.
– Может быть, почему нет? – отвечал юноша-принц. – Только она ростом не вышла.
– Может быть, на принцессе Голубой горы? – спросил старый король.