– Хорошо, – сказал Якоб, – в эту я выстрелю. Он поднял ружьё и прицелился. А потом опустил. И спросил: – А что это такое?
На это высокий в красном протёр глаза, и смотрел, и смотрел, – но, хоть ты тресни, не мог сказать, что это скачет.
– Какая разница, – отвечал он, – давай стреляй, и покончим с этим делом, потому что мне пора уходить отсюда.
– Да, хорошо, сейчас, но что это? – спросил Якоб.
И красный снова смотрел-смотрел-смотрел, но увидел не больше, чем в первый раз. «Да хоть что! Давай стреляй, и покончим с этим делом, потому что меня ждут дома».
– Да, дружище, отлично, – отвечал Якоб. – Только ты сначала скажи мне, что это, а потом я выстрелю.
– Гром и молния, – взревел красный, – да не знаю я, что это!
– А тогда проваливай, – ответил Якоб. – Ты не смог ответить на мой вопрос, так что вместе нам делать нечего.
И тут красному пришлось отвязаться от Якоба, и он умчался прочь по горам и долам, и на бегу ревел, как раненый бык.
А что касается Якоба с Гретхен, они пошли домой вместе, очень довольные собой, и Гретхен была довольна мужем, а Якоб – жёнушкой.
А смысл этой истории в том, что очень многие мужчины, а не только Якоб Боэм, смогли выпутаться из переделок только потому, что у них были умные жёны.
Песня о неразумной старушке
Взбиралась по склону старушка одна,При этом задорно смеялась она,Хоть гнулась подковойОт жизни суровойПод грузом грехов прожитого.
«С чего же, бабуля, ты так весела, –Спросил я, – хоть в гору дорога пошла?»«Сам видишь, разиня,Стоящий в низине,Что скоро мне быть на вершине!»
Спускалась под горку старушка потом,При этом на этом пути не крутомТак горько стенала,Так громко вздыхала,Что мне удивительно стало.
«О чём ты, бабуля, – спросил я, – грустишь?»Она отвечала: «Я чую, малыш,Что путь неминучийВедёт меня к круче,Которая прежней покруче».
(Взгляд первый)
На перепутье болтливой сорокеСтолб-указатель попался высокий,Стоящий с прибитой доскою-рукой.И вот белобокая остановилась,С глубоким почтеньем столбу поклониласьИ, как с человеком, в беседу пустилась:«Приятная встреча! Денёк-то какой!
Так солнышко светит, лучами играя,Будто июнь, а не первое мая.Я из Линкольншира. (А столб – ни гу-гу.)Я там проживаю под шпилем собора.Там воздух иной. А какие просторыС такой высоты открываются взору!Не верите? Я вам поклясться могу!»
И всё тараторила, всё стрекотала –Как не умаялась, как не устала?Застыл указатель, молчанье храня,А та лопотала, смущенья не ведая,Потом поклонилась и, далее следуя,Сказала: «Спасибо, что милой беседоюВы так развлекли по дороге меня».
(Взгляд второй)
Шли дни. По прошествии некого срокаВ тех же краях оказалась сорока.Лил ливень. Она обратилась к столбу:«Я в жизни погоды не видела гаже.Всё хлещет и хлещет! Укрыться куда же?Такие сегодня осадки, что дажеАнтоний святой проклинал бы судьбу!
Что вы говорите? Простите, не слышу!Найти в непогоду мне надобно крышу!»Но столб не ответил на это никак.«Не хочешь сказать? Не большая потеря!А скажешь, так я всё равно не поверю!» –И прочь поскакала, пригладивши перья,И бросила в сторону: «Круглый дурак!»
МОРАЛЬ
Прочтя эту басню, итог подведём:Воззренья зависят от солнца с дождём.
Жизнерадостный сапожник,И портняжка, и пирожникВдаль за счастьем и удачей поспешили со всех ног.Ведь молва им подсказала:Там, где радуги начало(Если есть такое место), есть бездонный кошелёк.
Бодрой движутся походкой.Видят юную красотку.Оказалось, что сапожник только ждал такого дня.Он сказал: «Сдаётся мне,Что и в дальней сторонеСчастья большего не сыщешь, чем красавица моя».
Дальше шли за счастьем двое.Вот они перед корчмою.А хозяйка той корчмы-то – пышнотелая вдова.Поглядев, сказал портняжка:«Здесь конец дороге тяжкой,Я, пожалуй, тут останусь». (Это точные слова.)
Дальше шёл один пирожник,Пыль топтал и подорожник,Брёл без песен и без шуток, полон тягостных забот.Промелькнуло много лет –Кошелька и счастья нет…Он, насколько мне известно, до сих пор ещё идёт.