Если бы мы не болтали языком о том, что видим, нам было бы лучше. Есть же на свете мудрые люди, которые смотрят и молчат, некоторым из них открыто такое, что нам с вами вовек не увидеть, но мы про это не знаем, потому что они держат рот на замке. Они идут своим путём, и занимаются своими делами, как обычные люди, которые в жизни не видели ничего интереснее крутых яиц.
Увы, тётушка Марджери Твист из Тавистока была не из тех, кто держит язык за зубами; это была добрая, болтливая, любившая посплетничать старушка, про таких говорят: «Все соседи знают, когда у неё курица на сносях». А глаз у неё у бедняжки был только один, и вы сейчас узнаете, как она потеряла второй глаз, и ещё – как её клумба с небывалыми тюльпанами стала самой обычной клумбой, не хуже и не лучше других.
Тётушка Марджери Твист жила совсем одна, если не считать большой полосатой кошки. Её маленький коттедж стоял поодаль от дороги, как раз напротив лавки мясника. В коттедже всё было чистое и аккуратное, как новенькая стальная булавка, и до чего же приятно было смотреть на голубую посуду в буфете, на оловянные плошки, блестящие как серебро, и на присыпанный песком пол, чистый, как обеденный стол у вашей матушки. Над коттеджем сплели ветви два куста жимолости, летом воздух был насыщен их ароматом, и пчёлы с жёлтыми лапками деловито жужжали возле цветков, вылетая из двух ульев у изгороди. Но главным чудом сада была клумба с тюльпанами, лучше которых не было во всей Англии, и люди приезжали даже из дальних краёв, чтобы на них посмотреть и услышать их запах. Они стояли ровными рядами и были всех цветов: белые, алые, жёлтые, пурпурные, крапчатые, полосатые. Они рано раскрывались, увядали позже других, а когда цвели, то воздух вокруг просто благоухал.
Так вот, всё это случилось до того, как дым из фабричных труб и лязганье паровых машин изгнали маленький народец из этого мира в Королевство Нигде, и тётушкина клумба с тюльпанами была не простая. На ней среди цветов жили фейри, и Марджери Твист часто рассказывала другим кумушкам, что тёплыми летними вечерами при полной луне слышит, как матери-фейри пением убаюкивают своих младенцев. Но никого из маленького народца она не видела, потому что это дано немногим, чьи глаза устроены не так, как у тётушки Марджери Твист. Но голоса фейри она слышала, а это, на мой взгляд, почти то же самое, что видеть.
Тётушка Марджери Твист, как я уже сказал, была славная, добрая, спокойная пожилая дама; и ещё она была лучшей в городе Тавистоке сиделкой. Когда кто-нибудь заболевал, к его постели приглашали именно тётушку Марджери. А что касается её самой, она была всегда рада помочь больным стать здоровыми, и за эту помощь ей всегда прилично платили.
И вот как-то тётушка в одиночестве сидела дома и с удовольствием пила чай. Начинались сумерки, зарешеченное окно было открыто, лёгкий ветерок то на мгновение залетал в комнату, то ненадолго задерживался, чтобы вволю пошуршать белыми льняными занавесками. Полосатая кошка мурлыкала у порога, и тётушка Марджери наслаждалась прекрасным летним вечером. И тут раздался стук в дверь. «Кто там?» – спросила тётушка Марджери.
– Том Лэм, с вашего позволения, мэм, – ответил тоненький голосок.
– Заходи, Томми, – приветливо отозвалась тётушка.
Вошёл Том Лэм, маленький и кудрявый, и выглядел он не старше тебя, мой читатель. «И что тебе, Томми, надо?» – спросила тётушка.
– С вашего позволения, мэм, там стоит человек, ростом как я; он дал мне эту коробочку и велел вам потереть глаза мазью, а потом выйти к нему.
Тётушка выглянула из окна, но никого не увидела. «Где этот джентльмен, детка?» – спросила она.
– Да вон он, а рядом с ним красивый белый конь. – И Том Лэм указал куда-то пальцем.
Тётушка протёрла глаза и посмотрела снова, но не увидела ничего, кроме зелёной калитки, кустов сирени и лавки мясника напротив. А дело в том, что маленькие дети вроде тебя, мой читатель, умеют видеть то, что для нас, взрослых, с глазами, запорошёнными пылью этого мира, уже закрыто. «Хм, – сказала себе тётушка Марджери, – очень странно, я не вижу никакого пожилого джентльмена в зелёном». Тогда она открыла шкатулку, которую ей дал Томми, и увидела в ней зелёную мазь. «Попробую намажу себе веки, что ли», – сказала она себе и действительно так и сделала. Потом снова посмотрела, и – надо же! – у калитки стоял крошечный старик, не выше Томми Лэма. Лицо у него было коричневое, иссохшее и сморщенное, как яблоко-дичок на ветке зимой. Старик был весь в зелёном с головы до пят, а на голове у него был высокий острый зелёный колпак с серебряным колокольчиком, который звенел при каждом движении. Рядом с ним переминался великолепный огромный молочно-белый конь с длинным хвостом и гривой, куда были вплетены разноцветные ленточки.