Итак, еще в 1962 году можно было считать, что Уэллс, как и Циолковский, в данном случае ошибался. Но уже в 1963 году в печати появились первые сообщения, свидетельствующие о возрождении интереса к дирижаблям. В книге Арлазорова дирижаблестроители названы «представителями исчезнувшей инженерной специальности». Сейчас в ряде стран существуют конструкторские бюро, разрабатывающие проект новых дирижаблей. И едва ли не центральное место в этих разработках занимают идеи, высказанные в брошюре Циолковского и в рассказе Уэллса.
Судьбу предвидений трудно предвидеть.
Читатель вправе по-своему оценить те или иные идеи Уэллса. Таблица, повторяю, это материал для размышлений.
Но некоторые выводы все-таки хотелось бы сделать.
Уэллс — один из наиболее «фантастических» фантастов.
Укоренилось представление, что «фантастичный» Уэллс как бы антипод «научного» Жюля Верна. Да и сам Уэллс говорил об этом. Но вот оказывается, что из 86 предвидений Уэллса 30 уже сбылись, а 27 почти наверняка сбудутся. Иными словами, 57 предвидений из 86 попали точка в точку! Еще 20 идей можно считать принципиально осуществимыми. И лишь 9 предвидений ошибочны.
Цифры, конечно, не абсолютно точны. Но суть дела именно такова: «отчаянный» фантаст Уэллс оказывается не менее «научным», чем Жюль Берн.
Что же помогало Уэллсу видеть будущее?
Прежде всего, очень тонкое понимание законов развития техники. Вот одно из наиболее известных предвидений Уэллса: в романе «Освобожденный мир» (1913 г.) говорится, что первая атомная электростанция будет построена в 1953 году.
Точность предвидения поразительная, ведь первая советская АЭС вступила в строй в 1954 году!
Что это — случайное совпадение?
Нет. Перечитывая «Освобожденный мир», видишь развернутую систему аргументации. Чтобы прогнозировать будущее, Уэллс вдумчиво всматривается в прошлое. Он применяет, например, метод аналогии: «Существование электромагнитных волн было неопровержимо доказано за целых двадцать лет до того, как Маркони нашел для них практическое применение, и точно так же только через двадцать лет искусственно вызванная радиоактивность обрела свое практическое воплощение.» Не забывайте, эти строки писались в 1913 году!
Способность «ощущать» сроки, видеть не только что будет, но и когда будет, играет огромную роль в «технологии» фантастики. Правильная оценка сроков далеко не всегда удается даже признанным мастерам фантастики. В этой связи интересно вспомнить, как менялись сроки действия в романе И. Ефремова «Туманность Андромеды». Вот что говорит об этом Ефремов в предисловии к своему роману: «Сначала мне казалось, что гигантские преобразования планеты и жизни, описанные в романе, не могут быть осуществлены ранее чем через три тысячи лет. Я исходил в расчетах из общей истории человечества, но не учел темпов ускорения технического прогресса и главным образом тех гигантских возможностей, практически почти беспредельного могущества, которое даст человечеству коммунистическое общество.
При доработке романа я сократил намеченный сначала срок на тысячелетие. Но запуск искусственных спутников Земли подсказывает мне, что события романа могли бы совершиться еще раньше».
Журналист Ю. Новосельцев, редактировавший в свое время журнальный вариант «Туманности Андромеды», рассказывает, что спустя несколько лет после опубликования романа он спросил Ефремова, не произойдет ли описанное в романе уже через сто лет? Ефремов «пожал плечами, улыбнулся и ответил: Всё может быть…»
Итак, три тысячи лет и сто лет — в таком диапазоне меняется время действия событий романа «Туманности Андромеды». Но между людьми, которые будут через сто лет и через три тысячи, — огромная разница! Три тысячелетия, например, отделяют современного человека, открывшего дверь в безбрежный космос, от древнего египтянина, стоявшего на одной из первых ступеней цивилизации. Совсем не все равно — «дать» атомную энергию, ракеты и кибернетику нашим современникам или древним египтянам.
Соответствие описываемого будущего общества своему уровню техники очень важно для художественной убедительности фантастики. Это одно из обязательных условий того синтеза, который воедино сплавляет в фантастике науку и литературу.
Уэллсу в высшей степени присуще «чувство времени», но и он допустил примечательную (и поучительную!) ошибку.
В том же романе «Освобожденный мир» Уэллс пишет, что полеты в космос начнутся лишь тогда, когда на Земле людям уже не останется никакой работы. В неторопливом XIX веке технике было свойственно говорить «б» не раньше, чем сказано «а» и выдержана должная пауза. Уэллсу, опубликовавшему свои первые произведения еще в 1895 году, не всегда удавалось понять скороговорку XX века…