Механическое прикрепление №1 представляло собой тысячи крошечных композитных шипов, соединенных с мономолекулярными нитями. Эти шипы входили в корпус, как множество якорей и прочно прикрепляли кольцо кессона к поверхности.
Ландо вызвал на связь Паккпекатта:
– Полковник, какие-то изменения?
– Никаких изменений, генерал.
«…Герметизация кессона». Они не слышали шипения, но почувствовали, как палуба под их ногами завибрировала.
Паккпекатт сообщил:
– Желаю удачи, генерал. Я вам завидую.
Ландо глубоко вздохнул.
– Полковник, я поменялся бы с вами местами, если бы мог. Лобот, если ты потеряешь контакт со мной, выводи корабль отсюда. Не вздумай идти за мной.
Лобот удивился:
– Ты действительно ожидаешь, что я последую твоему приказу?
Ландо усмехнулся.
– Ну…по крайней мере пока я не крикну дважды.
– Удачи, Ландо.
3РО добавил:
– Будьте осторожны, мастер Ландо.
Пройдя по пятиметровому туннелю кессона между кораблями, Ландо остановился перед темным провалом входа в чужой корабль, чтобы включить прожектор на шлеме. В свете прожектора стало видно, что перед ним – пустое пространство, окруженное голыми стенами того же цвета, что и корпус.
Ухватившись за верхний край отверстия, Ландо влез в него. Он ожидал, что что-то произойдет после его проникновения на корабль, но ничего не случилось. Вокруг было по-прежнему темно и тихо.
– Все в порядке. Я внутри. Это помещение имеет высоту где-то в два моих роста и примерно такой же длины. Здесь хватило бы места для всех четверых. Никакой реакции на мое присутствие. Здесь также нет никаких дверей, и я не вижу механизма, который открывал бы этот вход, через который я вошел.
В комлинке раздался новый голос – Байджо Хэммакса:
– Не слишком-то задирай нос. Возможно, это совсем не то место, куда ты хотел попасть.
– Эй, Байджо! Похоже, ты обиделся, что я испортил тебе свидание?
– Я решил подождать и посмотреть, что будет. Если тебя там все-таки прихлопнут, я, наверное, тебя прощу.
– Спасибо на добром слове. Подождите-ка, здесь что-то странное…
Двигаясь вдоль борта, Ландо увидел кольцо крепления кессона прямо сквозь обшивку.
– Я вижу кессон отсюда, прямо сквозь обшивку! Вы видите это на экране?
Лобот сказал:
– Нет, качество изображения плохое. Значит, корпус полупрозрачный?
– Да. Включи прожекторы яхты и направь их сюда.
Изнутри было видно, как под ярким светом прожекторов «Леди Удачи» просвечивает полупрозрачный борт Странника. Кольцо крепления резко выделялось темной тенью. Когда Ландо провел одетой в перчатку рукой по поверхности, он почувствовал, что там, где находится кольцо, поверхность неровна и слегка выступает внутрь.
– Похоже на опухоль. Как будто корпус распух там, где в него вонзились шипы. R2, иди сюда. Я хочу, чтобы ты просканировал это все и сделал запись.
Хэммакс сказал:
– Возможно, это работает функция самовосстановления. Механическое крепление повредило корпус там, где вонзились шипы. А что касается полупрозрачного корпуса, возможно, это объясняет, почему снаружи мы видим так мало деталей. Снаружи, скорее всего, не сам корпус, а только внешняя мембрана.
В это время R2 подъехал к Ландо и пискнул, докладывая о прибытии. Благодаря маленьким газовым маневровым двигателям, которыми снабжены все астродроиды, R2 двигался гораздо более ловко, чем Ландо.
– Сейчас изображение улучшилось?
Лобот ответил:
– Да, гораздо лучше. Что там еще интересного?
– Тут абсолютно не на что смотреть. Все переборки совсем голые.
Хэммакс спросил:
– Они сделаны из того же материала, что и корпус? Если да, то под ними могут быть спрятаны сенсоры и оружие. Это может быть нечто вроде зеркала, прозрачного с одной стороны. Так что за тобой сейчас могут наблюдать.
Ландо ответил:
– Не думаю. Если это корабль Квеллы, то это мертвый корабль. Он слишком долго пробыл в космосе. Полковник, похоже, что из этого помещения нет другого выхода кроме как наружу. Нам придется сделать собственный выход, точнее вход.
Лобот сказал:
– Ландо, помни, о чем мы говорили вчера. Каждый очевидный путь, каждый открытый вход может быть ловушкой. Если на переборке ты найдешь большую красную кнопку, я бы не советовал тебе ее нажимать. А настоящий вход может быть невидим для тебя, но очевиден для представителя расы Квелла.
Ландо вздохнул.
– Признаюсь, дальше я не знаю, что делать. Полковник, а у вас есть какие-то соображения?
Вместо полковника отозвался Байджо Хэммакс:
– Нет. Мы в тупике, Ландо.
Ландо сказал несчастным голосом:
– Попадать в тупик, похоже, становится нашим любимым занятием. Я надеюсь, что, если мы снова окажемся не столь сообразительны, они дадут нам вторую подсказку.
Байджо засмеялся. Лобот предложил:
– Возможно, если мы прикоснемся к пятнам на корпусе с правильной последовательностью…
– Да я уже перетрогал тут все пятна!
– Я говорю о правильной последовательности.
– Ну так скажи мне, что это за последовательность?! Светлые пятна или темные, снизу или сверху, справа или слева?
Лобот виноватым голосом сказал:
– Я не знаю, извини…
– Да это не твоя вина. Что нам нужно сейчас, так это мозг Квеллы, но, боюсь, мы не взяли его с собой.
– Ландо!
– Что?
– Ты видел когда-нибудь живопись в пятнах Донади?
– Что?! Лобот, по-моему, сейчас не самое подходящее время для разговоров о живописи.
– Просто ответь на мой вопрос.
– Вообще-то, нет, не видел.
– В восприятии человека живопись в пятнах – просто большой холст, покрытый в случайном порядке пятнами краски. А Донади сидят и смотрят на такую картину от десяти минут и больше. Если смотреть достаточно долго, пятна начинают складываться в трехмерное изображение.
Хэммакс сказал:
– Я видел это. Очень странная штука. Донади смотрят на эти свои картины очень долго, пока не приходят в состояние экстаза от своих галлюцинаций.
Лобот возразил:
– Это не галлюцинации. Живопись Донади представляет собой не изображение, а стимул к восприятию изображения. Это фокус восприятия и, похоже, он работает только для этой расы.
– То есть, ты думаешь, что в этих пятнах содержится изображение?
– Я полагаю, что эти пятна сделаны здесь не просто для для глаз Квеллы, но для разума Квеллы.
Ландо нахмурился.
– Даже если ты прав, это нам не слишком поможет.
– R2 единственный из нас способен видеть все помещение сразу. Можно задать ему другие параметры восприятия. У меня есть подобные программы для дроидов из Института Исследований Ощущений на Барабуу. Это самое обширное собрание нейрокогнитивных моделей в Галактике. R2 обработает изображение с новыми параметрами и выдаст его на наш экран.
– Это похоже на попытку собрать сабакк на четырех картах.
Лобот сказал:
– Удача – это везение, дополненное умением. Ты сам так говорил.
– Я?!
– Да, ты. Жди.
Сказано было, что семена не знают цветка, который породил их. Эти слова применимы к цивилизациям и мирам, породившим их. В долгой истории Галактики многие родословные древа были слишком запутаны, чтобы в точности помнить всех предков и потомков.
На тысячах тысяч миров жизнь зарождалась из сплава энергии и времени – и погибала в одно мгновение.
На сотнях тысяч миров жизнь зарождалась и не сдавала своих позиций, противопоставив энтропии и переменам разум и плодовитость.
На десятках тысяч миров победившая жизнь превосходила их пределы, училась преодолевать непреодолимые расстояния, пролетая сквозь космос, исследуя, покоряя и населяя миры, далекие от того, что был ее колыбелью.
И некоторые из миров, благословленных даром жизни, передавали этот дар другим мирам. Цветки порождали семена, порождавшие цветки. Но ни одно из этих семян не знало всего своего наследия, ибо память живых существ коротка. И помнить рождение первых семян жизни могла лишь сама Сила.