Иван Франкетти, добрый, импульсивный и стремительный, как само фехтование, сидел рядом, сердито смотрел на Лорку и нехотя ругался, машинально следя за контрольным боем до первого «смертельного» укола, который участники разыгрывали неторопливо, осмотрительно, с теми неожиданными, похожими на каприз переходами от нарочито ленивых, вяло-грациозных движений к каскаду летящих шагов, запутанных финтов и молниеносных уколов.
— Это же не самбо, рыжий ты дикарь, где многое решает сила! Фехтование — прежде всего искусство. Тренинг, тренинг и ещё раз тренинг, если ты хочешь побеждать.
— А если я не хочу побеждать? — лениво, с еле уловимым лукавством спросил Лорка.
— Тогда катись отсюда и занимайся штангой, — скороговоркой ответил Франкетти и хлопнул себя по колену. — Нет, что он делает, а? Ты видел? Осторожничает в позиции, когда мог свободно достать его стрелой! Хочет играть только наверняка и проиграет, вот увидишь.
— А зачем мне штанга, Иван? Ты же все время твердишь, что мышцы у меня и так перетяжелены.
Франкетти, уловивший лишь конец последней фразы, быстро повернулся к нему.
— Перетяжелены! Я готов повторять это хоть до второго пришествия. Посмотри на себя, — Иван окинул его быстрым взглядом сначала скептически, потом почти любовно, — как ты с таким весом порхаешь по дорожке — великая тайна есть! Если хочешь знать, я всегда ставлю тебя в пример индивидуумам подобной комплекции. А ты? Подавай тебе Виктора, эту осу с каучуковой рукой и оленьими ногами!
— Так я же все-таки выиграл у него.
— Видал? — снова хлопнул себя по колену Франкетти. — Что я говорил? Переосторожничал и получил чистый укол. Был бы настоящий бой, лежать бы ему сейчас на матери сырой земле. Выиграл, — это скептическое замечание относилось уже к Лорке, — один раз из восьми. Стыдно и срамно такое для Фе дора Лорки.
— Но вспомни, каким уколом я выиграл, — не без самодовольства напомнил Лорка.
Франкетти закрыл глаза и мечтательно потряс головой.
— Да, это был царь-укол! — Он сделал молниеносное движение кистью и прищёлкнул языком. — Я думал, шпага сломается как тростинка.
Лицо Франкетти вытянулось и стало свирепеть.
— Нет, ты посмотри, что делает этот столб, эта мачта, этот неотёсанный небоскрёб! Не фехтовальщик, а вентилятор! Мне бы такие рычаги. Нет, такое видеть просто невозможно!
И Франкетти поспешил к третьей дорожке, где неуклюже работал высоченный новичок с прекрасными для фехтовальщика природными данными. Лорка, с улыбкой наблюдавший, как Франкетти, прекратив бой, взял в руки шпагу и стал в позицию, услышал голос:
— Надеюсь, ты не в обиде?
Это был Виктор Хельг.
— Это на что же? — откровенно удивился Лорка.
По губам Виктора скользнула и пропала лёгкая улыбка. Он пожал плечами — мол, тебе виднее — и сел в кресло напротив Лорки. Сел в подобранной, хотя и непринуждённой позе. Он совсем не выглядел усталым и был так свеж, точно явился сюда не с фехтовальной дорожки, а с бездумной прогулки. Поглядывая на Виктора с явным одобрением, Лорка ещё раз прошёлся платком по разгорячённой коже. Великолепный образчик человеческой породы! Умен, дерзок, в меру насмешлив, но это от молодости, прекрасно сложен — истинно оса! И по-настоящему красив ещё не вполне созревшей, но яркой мужской красотой: тёмные вьющиеся волосы, высокий лоб, бархатные умные глаза, чётко выписанные строгие черты лица и смуглый румянец на щеках. Хочешь рисуй, хочешь лепи — будет одинаково хорошо.
Виктор поймал взгляд Федора, и снова мимолётная улыбка, какая — разобрать не успеешь, скользнула по его губам.
— Можно с тобой откровенно, Федор? Я ведь не привык к дипломатическим тонкостям.
— Конечно, можно, — разрешил Лорка, продолжая разглядывать собеседника, словно по рассеянности, чтобы тот не обиделся ненароком. Ведь, верно, и впрямь привык идти напролом и думает совершенно искренне, что ничего лучшего и быть не может.
Среди красивых удачливых парней такой психологический комплекс встречается нередко. Это не всегда осознанное отражение своего обаяния. И виноваты в этом женщины, которые, несмотря на свою рассудочную деловитость и расчётливость, не могут их не баловать и не опекать. Впрочем, виноваты — это слишком крепко сказано. В разумных дозах самоуверенность и прямолинейность для космоса только полезны.
— Я слышал, тебе нужен напарник, — почти утверждающе сказал Виктор, прямо глядя на Лорку своими бархатными глазами. Федор же взглянул на него лишь мельком и ответил не сразу.
— Мне нужен не только напарник. Я комплектую целый отряд.
— А для этой роли я не гожусь?
Нотка настойчивости в голосе Виктора не исчезала. Лорка снова мельком взглянул на него и ответил, словно извиняясь:
— Пока я этого не знаю.
Хельг засмеялся. Он сидел, опираясь локтями на колени, и с откровенным интересом разглядывал Лорку.
— Но Ревский обещал специально поговорить о моей кандидатуре.
— А он и говорил, — спокойно ответил Лорка, — только это сразу не делается. Путь от Земли до Кики длинный. Да и на Кике не сразу заварится каша. Напарник, содруг командира, выделится в коллективе сам собой.
Виктор внимательно смотрел на Лорку, который не то не замечал, не то делал вид, что не замечает, его взгляда.
— Федор, — вдруг спросил он, — у тебя же был напарник, отличный напарник — Тимур. Почему ты с ним расстался?
Лицо Лорки посуровело, лучше сказать, потяжелело; разгладились мелкие морщинки, и в то же время резче прописались основные черты.
— Мы не сошлись характерами, — медленно проговорил он.
— Но, кажется, вы были друзьями? — настойчиво допытывался Хельг.
Лорка провёл рукой по колену, точно разглаживая некие невидимые складки на защитном трико.
— Были, — подтвердил Лорка и впервые за время этого разговора прямо и очень спокойно взглянул в глаза собеседника. — Разве нельзя не сойтись характерами с человеком, который когда-то был твоим другом?
— Почему же нельзя? Можно. — Виктор отвёл взгляд, шлёпнул себя по ноге и засмеялся. — Как бы то ни было, ты командир экспедиции изначально, а вот твой напарник должен выделиться сам собой. Почему такая разница?
— В любом коллективе должна быть основа для компоновки, — сказал Лорка почти добродушно, — иначе коллектив просто не состоится, развалится.
— Стало быть, ты основа?
— В некотором роде.
— Значит, ты считаешь себя лучше других? — настойчиво допытывался Хельг.
— Опытнее.
— Ну, это вопрос терминологии.
— Не совсем. Чтобы ты понял это, скажу — за моими плечами незримо, но очень весомо стоят удачи прежних экспедиций, которыми я командовал.
Тёмные густые брови Виктора сдвинулись к переносью.
— Это верно, — в раздумье согласился он, непринуждённо возвращаясь к прежней лёгкой манере разговора: — А если это удача, именно удача, и ничего больше?
— Раз удача, два удача, — в голосе Лорки зазвучала лёгкая ирония, — помилуй Бог, когда-нибудь надобно и умение.
— Знаю, — Виктор не удержался от нотки снисходительности, — ты любишь цитаты из старинных романов. Но стоит ли за них прятаться?
Лорка усмехнулся.
— Не стоит. Могу сказать тебе, что и командир экспедиции не наследует свой пост навечно, как император. В работе иногда выдвигается другой лидер, он и становится командиром. Такое случалось, хотя нечасто.
Виктор насмешливо поглядывал на Лорку своими бархатными глазами.
— Ты не боишься, что такое случится на Кике?
Лорка непонимающе взглянул на него. Виктор кивнул головой за спину и пояснил:
— Я победил тебя на фехтовальной дорожке. Разве то же самое не может случиться в космосе?
Лорка со сдержанным любопытством разглядывал своего фехтовального противника. Хельг открыто улыбался, но Лорка остался серьёзным.
— Разве мы летим на Кику драться?
Тень смущения пробежала по лицу Виктора и пропала.
— Нет, не драться. Но соперничество возможно не только на фехтовальной дорожке.