— Спасибо вам! — прочувственно сказал Виктор. — Вы мне большую радость доставили этим сообщением… Я этого никогда не забуду. А про детей ничего не знаете?
— Знаю и про детей, — сказал следователь. — Ваша жена собирает их в пионерский лагерь, на море…
От счастья, что он узнал про жену и детей, у Виктора по лицу поползли слезинки.
— А вы не волнуйтесь, Виктор Георгиевич, — проговорил следователь. Успокойтесь… Все в порядке у вас с семьей… Ну, я должен с вами распрощаться. Рад бы побеседовать с вами еще, но мне некогда… извините… Возьмите себе папиросы, возьмите и спички.
— До свидания, товарищ Салутин, — пожал руку следователю Виктор. Благодарю вас от всего сердца… Вы мне доставили большую радость… За год пребывания в тюрьме я, наконец, узнал о своей семье, что она жива и здорова… С какой бодростью я теперь буду переносить дальнейшие свои лишения… Еще раз спасибо.
— Да ничего, пожалуйста, — сказал Салутин. — Только вы помалкиваете о том, что я сказал вам…
— Не беспокойтесь.
Пришел солдат из надзора, и Виктора отвезли в тюрьму.
После этого Виктор просидел в тюрьме еще более года. Его почему-то и не судили и следователи не тревожили.
Но однажды его вдруг разбудили среди ночи и велели одеваться.
Он недоумевал, кто его вызывает и по какому поводу. Дело-то ведь его было закончено, подготовлено к суду. И вдруг вызов.
Его посадили в «воронок» и повезли. «Значит, к следователю», размышлял Виктор.
Он не ошибся, его вызвал незнакомый, небольшого роста, невзрачный на вид, рыжеватый следователь с острым, как у крысы, злым лицом. Как впоследствии узнал Виктор, его звали Фомкин.
Сразу же, не медля, Фомкин скомандовал:
— Садись и пиши.
— Что именно?
— Пиши показания.
— Мне нечего писать. Я ни в чем не виноват.
— Говоришь, не виноват? Ладно, посмотрим. — Он позвонил по телефону. — Товарищ Яковлев, это Фомкин вас беспокоит… Привели этого писателя… Да-да, Волкова. Запирается… Вы сами придете?.. Хорошо, жду.
Минут через пять в комнату Фомкина вошел Яковлев. Он с любопытством оглянул Виктора.
— Гм… писатель, — пренебрежительно сказал он. — Какой ты к чертям писатель? Оборванец. Ну, ты что запираешься?.. Давай, понимаешь, показания, давай…
— Мне не чем показывать.
Яковлев побагровел от гнева. Глаза его налились кровью.
— Мы тебя заставим дать показания… Ты руководитель контрреволюционной организации. Ты хотел поднять восстание против Советской власти.
— Прочь от меня, фашисты! — выкрикнул Виктор.
Как ужаленный Яковлев подпрыгнул к Виктору и ударил его с такой силой, что тот сразу свалился на пол. Сквозь меркнущее сознание Виктор слышал, как Яковлев сказал Фомкину:
— Пусть его отвезут… А завтра ты его вызови опять…
На следующий день Виктор с содроганием ждал вызова к Фомкину. Он решил пойти на крайние меры. Если его снова будут истязать, — а это, вероятно, так и будет, — то он схватит стул, будет защищаться, размозжит кому-нибудь голову. Пусть его тогда судят, расстреливают, что угодно делают, но измываться над собой он не позволит.
Но его ни вечером, ни ночью в этот раз не вызвали. Не вызывали его ни на второй день, ни на третий, ни на четвертый… Виктор недоумевал, почему его не вызывают?.. Это что-то было не так. В чем тут загвоздка?..
Разъяснение этому пришло неожиданно. Из соседней камеры постучали в стену. К этому времени Виктор уже в соврешенстве изучил азбуку Пестеля.
— Вы знаете новость? — выстукивали в стену.
— Нет, — ответил Виктор. — Что за новость?
— Ежова сняли. Даже, кажется, расстрелян.
Виктор передал эту новость своим товарищам по камере.
— Ура! — закричали в восторге заключенные.
— Тише, товарищи! — предупредил Виктор и снова застучал в стену.
— Откуда у вас такие сведения?.. Достоверно ли это?
— Достоверно, — последовал ответ. — Портреты Ежова сняты со стен.
— Еще что нового? — отстукал Виктор.
— Много следователей арес-то-ован-о, — читал он ответ. — Над многими состоялся суд военного трибунала… Многие осуждены.
— Не знаете ли вы судьбу Фомкина и Яковлева?
— Расстреляны. Партия наказала врагов.
— Ура-а!.. — во все горло закричал Виктор и заплясал по камере. Правда восторжествовала!.. Восторжествовала!.. Наша партия расправилась с негодяями… Теперь нас всех скоро освободят. Да здравствует наша Коммунистическая партия!.. Да здравствует правда и справедливость!.. Ура-а!..