«Вот это подлинное искусство!» — воскликнул кто-то из друзей Деболье… Простите, сударь, я заболтался, — спохватился старый художник. — Я пришел вам сказать, что нашу студию посетил немецкий офицер, который просит заключить контракт на отделку бывшей квартиры маркизы де Гюляр на авеню Фош… Из Германии приезжает какой-то генерал, который остановится здесь…
— Да? — сказал Константин. — Ну, что же, если будут исправно платить, то возьмем подряд… А кто этот генерал, как его фамилия?..
Старик порылся в жилетном кармане и, достав бумажку, прочитал:
— Барон фон Кунгоф…
— Возьмем подряд, — решительно сказал взволнованный Константин. Обязательно возьмем. А когда он приезжает?
— Для отделки квартиры дают месячный срок.
— Очень хорошо, мсье Рошан. Мы надлежащим образом встретим генерала…
Художник внимательно посмотрел на директора салона. Ему показалось, что тот последнюю фразу произнес как-то многозначительно, подчеркнуто.
V
Однажды ранним утром в дверь квартиры Мушкетовых торопливо и взволнованно постучали.
Кряхтя и кашляя, Харитоновна поднялась с постели, подошла к двери.
— Кто там? — спросила она.
— Харитоновна, родная, откройте, — послышался за дверью знакомый женский голос. — Это я.
— Надежда Васильевна! — не своим голосом вскрикнула старуха на всю квартиру. — Голубушка!
Она распахнула дверь. В прихожую вошла хозяйка, худая, измученная, постаревшая.
— Боже мой! — вскричала Харитоновна. — Радость-то какая к нам пришла!
— Здравствуйте, Харитоновна! — расцеловалась Надя со старухой.
— Милушка вы моя, Надежда Васильевна, — заплакала Харитоновна. — До чего ж вас там довели…
Вздрагивая от волнения, из кабинета выскочил в пижаме Аристарх Федорович.
— Надюшенька, милая ты моя женушка, — кинулся он к Наде.
Надя обняла его, расцеловала.
— Совсем седой стал, — гладила она его волосы. — Совсем. Пережил, наверное, много, старичок мой дорогой…
— Пережил, пережил, Надюшенька… Много пережил… Но, слава богу, все это позади теперь… Главное, ты теперь дома. С нами.
Из спальни донесся плач ребенка.
— Это что такое? — похолодела Надя, недоверчиво глядя на мужа.
Аристарх Федорович понял ее опасения.
— Нет, Надюша, это не мой ребенок, — успокоил он ее смеясь. — Это внучек.
— Лидушка замужем?
Аристарх Федорович многозначительно приложил палец к губам.
— После расскажу, — шепнул он.
Из спальни с ребенком на руках вышла Лида.
— Здравствуйте, Надежда Васильевна, — сказала она. — Поздравляю вас с освобождением.
— Лидушка! — кинулась к ней Надя. — Родная моя!
Они обнялись и расплакались.
— Ну, что вы, милые? — глядя на жену и дочь влажными глазами, произнес профессор. — К чему слезы? Успокойтесь.
— Твой ребеночек, Лидушка? — заглядывая ему в личико, спросила Надя.
— Мой.
— Какой хорошенький. По-моему, на тебя не похож.
— Он — копия отец, — серьезно сказала Лида. — Надежда Васильевна, вы там ничего не слышали о Воробьеве?
Надя сразу же поняла, кто отец этого ребенка.
— Нет, Лидушка, ничего не слышала… Он, значит, тоже там?..
— Там, — печально промолвила Лида. — Но о нем ничего не слышно… Жив ли он?
— Ну, как вы тут жили-можили? — спросила Надя. — Что слышно о брате Прохоре?
— Он освобожден, — сказал профессор. — Большой начальник теперь. Назначили командиром казачьей дивизии… Виктор Георгиевич тоже освобожден…
— Сейчас я вам, Надежда Васильевна, ванну приготовлю, — захлопотала Харитоновна.
— Да, это замечательно. С удовольствием искупаюсь.
Надя вошла в ванную комнату, разделась и с наслаждением погрузилась в воду.
— Миленькая вы моя, Надежда Васильевна, — причитала добрая старуха, глядя на хозяйку. — Тело-то у вас какое худенькое стало, пожелтело… Одни косточки торчат… Ну, ничего, откормим вас, выходим… Опять порозовеете, красавицей будете… Давайте, я зам спинку-то потру…