Главная улица городка, по которой они сейчас шли, как полет стрелы, прямо от края до края, прорезала весь город.
— Посмотри, какая мостовая, — говорила Лида. — Выложена из гранита, а какие плитки ровные.
— На то они и немцы, чтоб с такой аккуратностью все делать…
— А стиль, стиль-то каков! — задирая голову на здания, восклицала снова Лида. — Исключительная готика… У кого бы спросить, давно ли основан этот прелестный городок…
Но спросить было не у кого. Среди сновавших по улицам советских солдат горожан не было видно. Они позаперлись в своих квартирах, забаррикадировались в них, как в неприступных крепостях.
На первый взгляд можно было даже подумать, что городок пуст, все обитатели его при приближении советских войск покинули свои дома. Но это только казалось. Если внимательно присмотреться, то можно было заметить выглядывающую украдкой из окна детскую головку или нос и дымящуюся трубку старика из-за дверной притолоки какого-нибудь островерхого каменного домика с красной черепичной крышей.
— Посмотри, Леня, а жители-то кое-где есть, — сказала Лида.
— Да, я вижу. Маленькие ребятишки да глубокие старики. Прячутся, душа у них в пятках от страха…
— Что поделаешь, — вздохнула Лида. — Война для всех страшна.
Своей чистотой и опрятностью городок определенно им понравился, хотя среди красивых, уцелевших от бомбардировок домов немало было и развалин.
Они проходили мимо ратуши, в которой несколько часов тому назад уже были.
— Давай зайдем, Леня, — попросила мужа Лида. — Меня очень заинтересовал орган… Хочу попробовать поиграть на нем.
— Ну, что ж, зайдем.
Площадь перед ратушей была забита грузовиками, санитарными машинами. Вокруг сновали солдаты. На Леонида и его спутницу никто не обращал внимания.
Они подошли к ратуше. Двери ее были широко распахнуты, и из них рокочущими бархатными волнами величаво плыли аккорды.
— Кто-то играет, — приостановилась Лида.
— Да, играет, — подтвердил Леонид. — Пойдем послушаем.
Тихо ступая по каменным плитам, они подошли к органу. За ним сидел седовласый старик и вдохновенно играл Анданте Бетховена.
Встряхивая своими белоснежными волосами, старик так углубился в игру, что, кажется, ничего не замечал, Не заметил он и как подошли к нему Леонид с Лидой.
Маленькая хорошенькая девочка лет трех-четырех в малиновом плюшевом пальтеце, благоговейно сложив ручонки на груди, словно для молитвы, не спуская очарованных глаз со старика, стояла около него.
Прослушав последний аккорд, в дрожании растаявший где-то под потолком огромного зала, старик вопросительно глянул на Леонида. Его добрые мутно-голубые глаза были печальны.
— Браво!.. Браво!.. — зааплодировала Лида.
Старик приподнялся со стула и сделал, как это обычно делают старые актеры, полный достоинства церемонный поклон.
— Благодарю вас, фрау, — сказал он глухим голосом по-немецки. Извините, если я помешал своей игрой. Я органист, — пояснил он. — Все время война да война… и поиграть некогда, — улыбнулся старик печальной улыбкой. — Стосковался я по музыке… Люблю ее очень… Вот и приплелся поиграть…
И Леонид и Лида поняли, что сказал старик. Они еще в школе изучали немецкий язык.
— Нет, не извиняйтесь, — проговорила Лида. — Вы нам доставили огромное удовольствие…
— Вы музыкантша? — спросил старик.
— Пианистка. Мы с мужем артисты, — с трудом подыскивая слова, стала объяснять Лида. — Мой муж поет, а я ему аккомпанирую.
— Гут… Гут… — кивал старик. — Понимаю… Понимаю… Вы артисты. А как вас зовут?
— Меня — Лида, а мужа — Леонид.
— А я Штудман, — снова чопорно отвесил поклон старик. — Отто Штудман. Рад познакомиться с русскими артистами. Я слышал, как поет Шаляпин. О! Гений… Вас зовут Лида. Очень хорошо. Красивое имя. Вы, может быть, сыграете на органе?
— О нет! Я не умею.
— Я вас научу. Это нетрудно. Кто умеет играть на рояле, тот всегда сумеет сыграть и на органе.
Заметив взгляд Лиды, остановившийся на девочке, старик нежно улыбнулся ребенку.
— Внучка моя Эрика, — пояснил он. — Сперва очень боялись русских солдат. А они нас не тронули. Даже хлеб, сахар давали нам. Добрые… Ну, мы и осмелели — выползли с внучкой на свет божий…
— Славная девчушка, — приласкала Лида девочку. Эрика прижалась к ней. — Господин Штудман, сыграйте что-нибудь еще.
— Пожалуйста, герр Штудман, — попросил и Леонид.
— Что же, я-то сыграю, — блеснул глазами старик. — А вы-то споете, а?
— Могу и спеть, — согласился Леонид.