— Три минуты готов тебя слушать.
— Я тебе прочту кое-что. — Она прочла листовку.
— Что за ерунда?! — закричал Володя. — Что ты мне читаешь?
— Сейчас получила по почте.
— На твое имя?
— Да, представь.
— Вечно ты попадаешь в какие-то истории. — Володя был раздражен, и это ее обидело.
— Но в чем же я виновата?
— Посмотри почтовый штемпель. Галина посмотрела.
— Оба штемпеля московские.
— Ладно. Ты весь день дома?
— Да.
— Я не буду здесь обедать. Сходим поедим куда-нибудь, хорошо?
— Давай.
— Часам к пяти займи места в кафе «Арарат». Я с работы прямо туда.
— Хорошо.
...Поели они быстро. О листовке разговора не вели Володя взял ее вместе с конвертом себе и сказал только:
— Я, кажется, знаю, чьих это рук дело. Надо кончать с этой шпаной.
Помогая ей надеть плащ, он шепнул:
— Они думают, люди это проглотят и не поморщатся. Но они ошибаются. Идем, тут два шага.
Володя вел ее по Кузнецкому мосту вверх. Он вел ее в приемную Комитета госбезопасности, где когда-то, почти тридцать лет назад, с ее дядей, Евгением Петровичем Храмовым, вели беседу по поводу его сотрудничества с Анисимом. Замыкался большой круг. Они несли в приемную листовку — продукцию Евгения Петровича, правда, не подозревая о том, чья это продукция. Печально, но факт: очистительная беседа произвела тогда на Евгения Петровича кратковременное действие. Что ж, бывает. Он оказался забывчивым.
Дежурный, выслушав суть вопроса, с которым явилась молодая пара, попросил их немного подождать.
Минут через пятнадцать пришел человек средних лет с крупным лицом, с большими залысинами в светлых волосах. Познакомились. Он закурил и долго рассматривал листовку, конверт, штемпеля на конверте. Потом стал задавать вопросы:
— Раньше получали что-нибудь подобное?
— Никогда, — отвечала Галина.
— Что вы думаете об этом? Кто мог прислать?
Вмешался Володя:
— Мне кажется, это клуб «Дискуссия».
— Что за клуб?
— Чуть больше месяца назад мы были вместе с мистером Деем в одном доме...
— Кто такой мистер Дей?
— Турист, с которым я работала. — Галина коротко объяснила, как и почему они с Володей попали на заседание клуба «Дискуссия».
— Кто там присутствовал?
— Юнцы какие-то, — сказал Володя. — Я запомнил только хозяина квартиры. Зовут его Ричард. А второй — иностранец, великовозрастный студент. Я так и не понял, из какой он страны. Называл себя Джорджем. Очень хорошо говорит по-русски.
— Где этот клуб располагается?
— На проспекте Вернадского. Квартиру и номер дома я не знаю, не обратил внимания.
— Но чем же дискутировали?
Володя пересказал, как помнил, свой спор с Джорджем, вступительную речь Джорджа.
— Больше добавить ничего не можете?
— Да вроде все. Я почему-то уверен, что листочек оттуда.
— Ну, спасибо вам, что пришли.
Товарищ, беседовавший с ними, не был осведомлен о деле Евгения Петровича Храмова и о поездке мистера Дея. Тем не менее утром следующего дня листовка находилась в распоряжении группы, ведущей следствие по делу Фастова, Храмова и Скеенса-Дея, которое имело кодовое название «Троица». Теперь к «Троице» добавился клуб «Дискуссия». А тот факт, что Галина Храмова по доброй воле приходила в КГБ, окончательно, снял подозрения у товарищей, сомневавшихся относительно ее истинного лица и ее роли в сближении Храмова и Дея.
На протяжении недели к генералу Баскову поступило еще несколько листовок того же формата, вышедших согласно данным экспертизы из одного печатного станка. Они содержали краткое изложение конфликтных дел, в которых неправой стороной выступала администрация двух заводов, а пострадавшей — рабочие. Памятуя принципы, по которым составлялись еще первые, рукописные, пасквили Храмова, капитан Краснов полистал подшивки областной и городской газет и без труда обнаружил, что случаи, описанные в листовках, заимствованы из фельетонов. Понятно, что в жизни в отличие от листовок торжествовала справедливость.
Становилось ясно: Евгений Петрович обзавелся домашней типографией, скорее всего с помощью мистера Дея. То, что он даже племяннице не побрезговал послать листок, представлялось, мягко говоря, циничным. Если человек способен на такие вещи, ничего, кроме омерзения, к нему чувствовать нельзя. И самое знаменательное: он выступает уже не от имени «Группы содействия», а от имени «Союза борьбы за демократию».
В кабинете у Баскова обсуждался один вопрос: пресекать ли немедленно деятельность Храмова?