«Уйду», — с тоской думал Капелька, кашляя от дыма. Ногой он попробовал дотянуться до огня, чтобы отодвинуть дымящуюся головешку, но не достал и снова положил ногу на пень.
— Слушай, Ример, — сказал он, — ты бы хоть костер потушил, у меня ведь легкие не казенные. Зачем ты все время прижимаешь костер к деревьям?
— А, пусть горят, — сказал Ример, — мне это надоело.
— Мне тоже, — сказал Капелька и сел напротив Римера.
— Ты помнишь, Капелька, — спросил Ример, — наш разговор в вагоне? Я ничего не забыл, даже твои сто тысяч помню. Может быть, они тебе теперь уже не нужны?
— Почему же, — сказал Капелька, — они бы сейчас пригодились.
— Только не здесь, — глухо проговорил Ример. — Удивительный ты человек, столько лет живешь на свете, а ни разу не подумал о своем будущем.
— Мне думать об этом нельзя, — твердо сказал Капелька.
— Это все равно, хочешь ты об этом думать или не хочешь, но у нас нет будущего. А раз его нет, его надо вырвать зубами.
Ример поправил очки и тихо заговорил, хотя кругом никого не было и только шагах в двадцати от них громко ругались два одесских жулика, потому что никак не могли набросить петлю на вершину дерева.
Ример говорил тихо, задыхался и с отвращением смотрел на сопку, где работала бригада Мистера.
— Нет, ты полюбуйся! Ты только посмотри, как они стараются, — сказал Ример и показал пальцем на двух одесских жуликов. — А чего они добьются? Почему ты тянешься к Мистеру, когда ты орел и тебе нужна свобода?
— А я к Мистеру не тянусь, — сказал Капелька, — у меня своя дорога. Выйду я на магистраль, присмотрю какого-нибудь кассира и скомандую: «Руки в гору!» А потом брошу все и уеду к морю.
— Я тоже думаю уходить, только надо уходить не так, а немножко похитрее. Уходить надо совсем… Ты понимаешь? Туда, где ничего этого нет. Устроим им на прощание иллюминацию и уйдем.
— Не понимаю, — сказал Капелька.
— Ну и не надо. Я скажу тебе проще: надо уходить за границу.
— За границу? — спросил Капелька, и губы его дрогнули и расплылись от изумления. Тонкое, чуть загорелое лицо Капельки вдруг побагровело, и он глубоко вздохнул и ладонью закрыл глаза.
— Да, да, — сказал Ример, — пойдем за границу…
— Так я же уголовный, — сказал Капелька.
— Ну так что же, со мной ты там не пропадешь. Как только прорвемся, так сейчас же достанем целую кучу денег, и пойдем мы с тобой к девочкам. А потом будем пить, гулять и в автомобилях ездить. Ну, — спросил Ример, — согласен?
— Давай попробуем, — нерешительно сказал Капелька.
— А теперь еще один вопрос. Видишь ли… я не жулик.
— Знаю, — сказал Капелька. — И тебе нужны документы.
— Не только документы, но и оружие.
— Это мы срежем в два счета. Нам бы только уйти до магистрали.
— Уйти-то мы уйдем, но что мы в тайге жрать будем — не знаю.
Капелька вдруг рассмеялся и посмотрел на Римера озорными наглыми глазами.
— Ты меня поучи немного, — сказал Капелька, — а то я совсем неграмотный. Ну, вот что, я не люблю пустых разговоров. Будем уходить завтра. Какое завтра число?
— Двадцать первое, — сказал Ример.
— Счастливое число, и ночь будет темная. Двадцать первого ночь всегда темная.
— А если она будет светлая?
— Все равно уйдем.
— Ну, дай бог, — сказал Ример, — будем уходить с иллюминацией.
Перед окончанием работы Капелька потушил костер, а Ример положил несколько горящих головешек под огромные сваленные деревья и забросал эти тлеющие головешки только что сорванной корой. Ример воровато оглядывался. Руки у него тряслись, когда он заваливал головешки сырыми ветками.
С работы он пошел рядом с Капелькой, и весь вечер они готовились к побегу и рано легли спать.
Всю ночь дул ветер в сторону городка, и на рассвете часовые заметили зарево, приближающееся к колонии.
Пожар был повальный, и вскоре над тайгой загудели самолеты и долго ныряли в дыму, сбрасывал какие-то светящиеся пакеты. Потом самолеты улетели, а зарево все приближалось, и от этого утро казалось тревожным, теплым и душным, и Ример улыбался, а Капелька хмурился и молчал. Они попили чаю, и Капелька вышел из барака.
Был выходной, и на улице Капелька увидел много народу и Мистера, который рассаживал в машины людей, добровольно изъявивших желание тушить пожар.
— Здравствуй, Капелька, — сказал Мистер, — поедешь с моей бригадой, садись.
Мистер побежал к машине, но Капелька покачал головой и презрительно посмотрел на Николаева-Российского и на Марфушку.
— Я извиняюсь, — сказал Капелька, — но у меня в приговоре не сказано, чтобы я тушил пожары.