5. В случае латентной готовности к преступлению триггером для него, вероятно, послужил предшествующий опыт, в котором человек испытал сильную обиду. Если же это была вспышка агрессии, то, скорее всего, сбой в психической структуре произошел некоторое время назад. Механизмы торможения вышли из строя.
6. Еще до преступления у мужчины, вероятно, были основания действовать таким образом. Столь яркая вспышка насилия редко возникает из ниоткуда. Скорее всего, наблюдались ранние звоночки, будь то на вербальном уровне, то есть в форме угроз или выраженных фантазий, или на ментальном уровне, например, через навязчивую озабоченность конкретными сценариями. Признаки также могли прослеживаться и в поведении: активизировалось соответствующее сексуальное поведение, будущий убийца мог искать контакты с проститутками или пытаться осторожно реализовать свои первые фантазии.
12
Располагая этими знаниями и вырисовывающимся профилем убийцы, теперь мы могли обратиться к средствам массовой информации и начать публично его разыскивать. В профайлинге мы называем это упреждающей стратегией.
Неопытные и неуверенные в себе преступники особенно склонны реагировать опрометчиво, когда видят себя в репортажах.
Они совершают ошибки, которые со временем наводят нас на их след. Сотрудничество с журналистами много раз помогало ускорить поимку преступника.
Я беру небольшую паузу. Чтобы проверить мою теорию, нам срочно нужны вещественные доказательства, такие как отпечатки пальцев или ДНК-профиль преступника. Интересуюсь у коллеги-эксперта, как у нее обстоят дела с исследованиями. В это трудно поверить, но ее оптимизм оказался уместным: она не только обнаружила слюну и частички кожи на двух потертостях на противогазе в области лба и рта, но и нашла небольшой след крови на внутренней стороне безымянного пальца правой резиновой перчатки. Это позволило ей определить полный ДНК-профиль. Следы неизвестного были обнаружены под двумя ногтями потерпевшей, а также на медицинском пластыре, который лежал на полу перед дверью лифтового холла. Эти частицы совпадали с ДНК на противогазе и перчатке. Итак, пришло время обратиться к общественности. Посыл на пресс-конференции должен быть таким: у нас есть ДНК преступника, и мы проведем первый массовый тест в Бремене.
13
Полицейское управление Бремена – почти столетнее здание, построенное в стиле романтического историзма. Фасад украшают многочисленные элементы модерна, в интерьере присутствует лепнина. Большой конференц-зал находится на первом этаже. Я рад, что для меня зарезервировано место, – никогда не видел здесь такого количества народа. Многие представители СМИ приняли приглашение на пресс-конференцию. Нас моментально окутывает облако густого сигаретного дыма. В конце прошлого века о запрете курения в общественных местах еще никто не слышал.
Уполномоченный прокурор и глава криминальной полиции сообщают последние новости расследования, высказывают осторожный оптимизм в отношении того, что нам удастся найти преступника, и заявляют о проведении первого массового теста ДНК в Бремене. Я со своей стороны демонстрирую составленное мною объявление о розыске с провокационным вопросом: «Кто убил Мишель Ройтер?» Вскоре 2 тысячи таких объявлений будет распространено по городу. И, наконец, прокурор заявляет, что за поимку преступника обещано вознаграждение в размере 20 тысяч немецких марок. Как мне помнится, это самая большая сумма, которую когда-либо предлагали за помощь в расследовании убийства в Бремене.
Переломный момент в этой истории произошел через три дня после пресс-конференции. Наша проактивная стратегия оказывается успешной. Ранним вечером в полицейский участок в центре города заходят двое. Один из них представляется адвокатом и, указывая на своего спутника, говорит: «Он хочет сделать признание. Речь идет об убийстве Ройтер». Не выясняя подробностей, трое полицейских доставляют мужчин в офис отдела по расследованию убийств на третьем этаже главного управления полиции. Адвоката и его подопечного, представившегося Дитером Хабигом, приводят в комнату для допросов. Перед началом беседы коллеги ставят в известность старшего делопроизводителя, других сотрудников и меня. Итак, я прибываю в полицейский участок около 18:45. От коллеги узнаю имя этого человека, а также то, что он на самом деле собирается дать признательные показания. Допрос к этому времени уже начался.
Из соседнего кабинета я могу наблюдать за тем, что происходит в скупо обставленном помещении через специальное зеркало, прозрачное лишь с одной стороны. Мужчина не может меня видеть. В комнате для допросов площадью всего 12 квадратных метров установлена звукоизоляция – акустические панели окрашены в бежевый цвет. Они нужны для того, чтобы никакие посторонние шумы не могли помешать допросу. Обстановка поистине спартанская: три стола, четыре стула, компьютер, клавиатура и монитор. Комната, в которой нет шансов на что-то отвлечься. На полу стоит картина – натюрморт с подсолнухами. Обычно ей прикрывают зеркало. В комнате находятся двое моих коллег, а также адвокат и Дитер Хабиг. К сожалению, мне ничего не слышно, так как динамик снова сломался. Но я замечаю, что говорит только Хабиг, в то время как мой коллега записывает его монолог на компьютере. За спиной сотрудника стоит адвокат подозреваемого и читает каждое слово.