— Ну-ка, пичуга, дай-ко-сь судьбинушку мне! — просит чижика вышедшая из кухни Василида, протягивая оборванцу пятачок.
И жалеет:
— Крохотки, ножки малые, костки слабые, посадили вас в клетушку, бедные пташеньки!
Шарманщик, не переставая играть, выдвигает левою рукой ящичек в дне клетки. Чижик чирикает, прыгает, и вдруг отчаянным, пугливым взмахом крылышек подлетает к ящичку и быстро погружает свой носик в кучу билетов — подает Василиде «судьбу».
Василида бережно прижимает к груди полученную от птицы бумажку, горя нетерпением поскорее узнать, что написано.
— На, дяденька! — кричит с крыльца маленький человек, кидая денежку к ногам бродяги, хмуро вскинувшего шарманку за плечи, Тот наклоняется; кажется, вот-вот музыкальный ящик пригнет его к земле, и он никогда более не поднимется. По его лицу стекают грязные капельки пота, а рваные калоши на ногах запачканы лошадиным навозом.
— Ирочка, и ты копеечку! — радуется маленький человек, завидев девочку, степенно направляющуюся к шарманщику с монеткой, брезгливо несомой двумя пальчиками.
— И я! — весело отвечает Ирочка, вежливо отдавая монету.
«Добренькая! — умиленно думает мальчик, — вот добренькая-то… подобрее меня».
— Ирочка, давай ручьи проводить.
— А ты меня не запачкаешь?
— Нет, я осторожненько…
Сбегает с высокого крыльца на талый снег широкого двора.
Шарманщик с низким поклоном уходит, печально шлюпая калошами.
— Прочти, родненький! — просит Василида, подходя к детям с гадательным билетиком в руке.
Маленький человек берет от нее бумажку:
«Жизнь твоя многострадальна»…
Василида бледнеет:
— О, Господи!
«Особа, которую ты любишь, не отвечает тебе взаимностью»…
Василида поникает головою.
— Ну, ну, родненький!
«И дни свои кончишь в монастыре, и дослужишься до высокого сана».
— Про меня это, — сокрушается Василида, — про меня, деточки.
— Да! — соглашается Ирочка.
Маленький человек тоже подтверждает.
Расстроенная Василида возвращается в кухню и гремит там посудою, для удобства засучив рукава по локоть. В углу же, под запыленным образом Георгия Победоносца, поражающего копьем семиглавого змия, запуталась в серой паутине весенняя одинокая муха.
«Ж-ж-ж-y-y-y-y! ж-ж-ж-ж-у-у-у!» — заполняет она жаркий воздух кухни предсмертными муками. Придет паук, черный, молчаливый, и будет сосать, и будет наливаться высосанной кровью… На предательски тонкой паутине останется только сморщенный трупик весенней, одинокой мухи.
Василида оставляет работу, вытирает мокрые руки о передник и идет к иконе Георгия Победоносца, спасать крылатую малютку от ужасных пыток.
В клочья! В клочья паутину, серую и цепкую, но пауку — пощада, ибо он к богатству…
Вырвавшаяся на волю муха с радостным жужжанием летит к бумазейной юбке, повешенной на гвоздь, — много гор, равнин и дремучих лесов для нее на этой юбке, есть где побродить резвыми ножками.
Но пока что, муха сидит и смирнехонько очищает хоботком лапки от приставшей к ним паутины.
«Все бьются, все мучаются», — думает Василида, смахивая рукой слезы с своего лица; и опять принимается за работу, грустно напевая:
«Не могу! не могу! ах, не могу, могу, могу!.. Не могу, не могу, ах! не могу, могу, могу!..»
… А на дворе, залитом солнечными лучами, маленький человек и девочка проводят деревянными лопатками канавки для стока воды.
— Вот эта лужечка будет синим морем… Хорошо?
— Хорошо, Ирочка.
— Ах! Какие крутые бережки!
— Перекинем, Ирочка, через реку мост.
— А как?
— Из щепочек, они будут бревнами. А потом я принесу моих оловянных солдатиков, и мы будем воевать.
Играют, беседуют. Синие глазки мальчика блестят.
— Ирочка?
— Что?
— Ирочка!
— Да что же?
Он кидает лопатку на снег и зовет девочку:
— Пойдем на чердак, там веселее… Ты была там? Ты видела — купола, купола золотые — из окошечка?
Она колеблется:
— И отсюда видно.
— Там лучше! — убеждает он.
— А там нет страшных птиц?
— Нет.
— И не темно?
— Нет — светло, светло, светлее, чем здесь… Правда же!
— Пойдем! — соглашается девочка, кидая лопатку на крыльцо.
Маленький человек — путеводителем, ведет ее за руку, через сени по темной лестнице, на светлый и просторный чердак.
— Смотри, — указывает он пальцем за окно: — купола, купола!.. Золотые! За Волгою. Внизу хуже видать.