…День начинается обычно, жизнь входит в свою колею, и скоро уже спадают с переносья подсохшие корки царапин.
Как-то, вернувшись из города, Архип Егорыч находит на своем столе повестку от следователя, приглашающую его на допрос. И тут Архип Егорыч вспоминает, что у него вытащен кошелек, а в кошельке были его деньги, правда пустяшные — три с полтиной, но все же его…
Архип Егорыч идет в Жандармское Правление, там, в узкой комнате, заваленной кипами бумаг, его ожидает долговязый жандармский ротмистр — синие рейтузы, землистое лицо.
Он пододвигает Архипу Егорычу стул и, кашлянув в костлявый кулак, допрашивает. Архип Егорыч на все отвечает коротко и точно, следователь быстро записывает.
— Вы помните лица грабителей?
— Да, помню.
Следователь подает ему проволоку с нанизанными фотографическими карточками и просит посмотреть — нет ли здесь ограбивших его экспроприаторов.
Архип Егорыч быстро повертывает карточку за карточкой.
— Вот! — указывает он на парня с сросшимися бровями.
— Он вас бил?
— Так точно, он.
— А извозчику угрожал револьвером этот?
— Да-с, рябой.
— Отлично. А вы не помните, кто именно вытащил кошелек?
— А который на меня напал, вот этот-с.
Записав показания, следователь подает перо Архипу Егорычу, чтобы тот расписался. Архип Егорыч тщательно выводит свою подпись, кладет перо на чернильницу и осведомляется:
— Могу идти-с?
— Подождите.
Ротмистр нажимает в стене кнопку электрического звонка. На голой, оклеенной зелеными обоями стене, против того места, где сидел Архип Егорыч, дрожит солнечный блик: где-нибудь луч скользнул по зеркалу, по листу жести — и вот забежал дрожащий зайчик на зеленые шпалеры.
В камеру входит усатый жандарм.
— Отведи свидетеля!
Жандарм, бренча шпорами, выводит Архипа Егорыча в длинный темный коридор. Пахнет сыростью.
Архип Егорыч осторожно передвигает ноги, стараясь не оступиться. В душе у него шевелится смутная тревога. Он-то уйдет, а его подпись останется… Теперь жандармы будут знать — есть такой человек на свете — Архип Егорыч. Ему хочется вернуться и разорвать лист, скрепленный его именем.
Жандарм ведет мимо полуоткрытой двери, Архип Егорыч заглядывает в нее — камера с решетками в узком окне, мебели нет, испещренные надписями стены.
— Это что?
— Для подследственных. Здесь ждут допроса.
Выведя Архипа Егорыча на широкий пустынный двор, жандарм возвращается обратно.
За воротами Архип Егорыч встречается с женщиной в черной накидке. Глаза слезятся, как у забитой собаки, бескровное лицо покрыто бледными веснушками, на лбу тонкие морщины, а кончик худосочного носа смешно вздернут. Но когда она смотрит своими серыми глазами, то словно не замечает ни лица, ни одежды встречного, а с безысходной тоскою наблюдает за чем-то внутренним, скрытым одеждой, лицом и словами.
— Вы не из жандармского? — неуверенно спрашивает она Архипа Егорыча.
— Да, оттуда.
— Там у меня…. — Плечи женщины вздрагивают, а глаза проникают вовнутрь Архипа Егорыча.
— Арестованный?
Женщина, всхлипнув, закрывает лицо руками.
Архипу Егорычу неловко — со стороны можно подумать, что он ее чем-нибудь обидел.
— Голубушка! — хмурится он. — Э… э… э…
И, вспыхнув, отходит от нее. Экая бестолковая: что он подрядился, что ли, с нею стоять и ее успокаивать?.. Дома дочери ждут, обед…
4
В день суда моросит дождь, погода серая.
Архип Егорыч, злой и придирчивый, сидит за утренним чаем, лениво размешивая ложкою сахар.
В передней раздается звонок. Марфонька торопливо подбирает свой костыль и ковыляет отворять дверь.
— Дома Архип Егорыч? — слышится звучный голос.
— Дома.
— Могу я его видеть?
— Пожалуйте.
Гость скидывает калоши, сморкается.
Архип Егорыч выходит к нему, подозрительно оглядывай с ног до головы, — студент, грива русых волос, пушок на верхней губе веселые глаза, поношенная тужурка…
Почему-то задорно усмехнувшись, гость подает Архипу Егорычу руку:
— Сергей Микундин, занимаюсь у присяжного поверенного Варгасова. Студент юридического факультета.
Не дожидаясь приглашения, он садится, его примеру следует и Архип Егорыч.
— Чем могу служить?
— Видите ли, я к вам завернул по собственной инициативе. Да!.. Не в качестве представителя моего патрона, а так… Впрочем, — вскидывает он на Архипа Егорыча веселые глаза, — я к делам почти никакого касательства не имею, просто сшиваю бумаги, переписываю и отыскиваю статьи. Служу за сорок пять рублей в месяц.