Прислуга вернулась с пакетом, который она передала фельдшеру. Ну-ка, кто кого? — Новенькие шуршащие кредитки легли грудою перед фельдшером. Ими он будет играть! Часть же денег он спрятал в кошелек.
— По банку!
Увы! Он проиграл.
— Зиночка! — позвал учитель жену. Она знала, что это значит. Муж просил денег; она сходила в спальню и принесла из комода все свое жалованье, полученное накануне, — его же деньги она почему-то не тронула. Пусть лежат. Ей было все равно, проиграет он ее деньги или нет.
И он их проиграл. Да, он их проиграл. В банке лежало около шестидесяти рублей. Лицо учителя стало неприятным. Смертельная бледность граничила с ярко-алыми пятнами нервического румянца. Студент пошел на тридцать рублей — и выиграл.
— Не бейте! — умоляюще прошептала учительница фельдшеру. — Вы проиграете: вы всегда проигрываете после Леонида Алексеевича.
Но он не послушался. Груда кредиток растаяла. Фельдшер вынул из кошелька новые.
… Игра затянулась. Пропели первые петухи и вторые.
Перед студентом возвышалась целая горка золота, кредиток и серебра. Выло ясно, что ему необычайно везет. Фельдшер же, проиграв последние деньги, встал и хотел уйти, но учительница что-то шепнула ему на ухо, он раздраженно мотнул головой, однако, вновь опустился на стул… Вот как, у него опять появились ставки… Странно, как раз перед этим Зинаида Павловна ходила в спальню и рылась в комоде.
— Зиночка! — смотря исподлобья, попросил муж.
На этот раз жена не поняла его с полуслова.
— Что? — спросила она, глядя в карту фельдшера.
— Пожалуйста, принеси из комода!
— У меня больше нет — сухо ответила она и с вызовом подняла глаза на супруга. — Я их одолжила…
Фельдшер поежился, а чахоточный учитель облизал кончиком языка потрескавшиеся губы.
Через полчаса все было кончено. Игроки поднялись. Пора и по домам! Фома Петрович, багровея, пересчитывал проигрыш. Да, попался; все попались, кроме студента, выигравшего около ста рублей.
— Ну, будет! — криво улыбнулся фельдшер. — А знаете, господа, сегодня со мной случился на охоте преинтеоеснейший, так сказать, факт.
Он пристально и тоскливо взглянул на Зинаиду Павловну.
— Можете себе представить, чибиса я убил. Ха-ха! В тумане… Выстрелил наобум. Н-да-с.
— Пойдемте! — лениво одернул его студент. — Спать пора, жена-то, чай, уж беспокоится.
Гости вышли из дому все вместе. Чахоточный учитель так устал, что не проводил их даже до крыльца, зато Зинаида Павловна пошла провожать студента и фельдшера. Фома Петрович, начальник конторы и ветеринар жили в другом краю села, но с ними она не пошла.
Солнце всходило. На Востоке небо розовело, алело, золотилось и разгоралось, словно костер, на котором некий царь пожелал сгореть.
— Как хорошо! Как хорошо! — воскликнула учительница.
Фельдшер молчал.
— Посмотрите же! — нежно и с тревогой повторила учительница.
Фельдшер посмотрел.
— Да, да!.. Удивительная штука наша жизнь, Зинаида Павловна. Удивительная! Сегодня, впрочем, виноват — вчера, я выстрелил в чибиса и попал, потому что не хотел попасть. Так всегда с нами случается. А нужно вам сказать, было у меня при этом кое-что загадано. Но попал…
Он недоразумевающе развел руками.
Дошли до плотины.
— Прощайте же, Леонид Алексеевич, всего вам хорошего!
Потряс руку студента:
— А уж на охоту-то с вами мне больше не придется идти. Завтра уезжаю.
— Уезжаете? — удивилась учительница, — куда?
— На север, к приятелю…
Поцеловал ее загорелую руку.
— Прощайте же, господа. Должок, Зинаида Павловна, пришлю с работником. Большое спасибо, что выручили…
Его трехоконный домишка, присоседившийся к старой мельнице, был чистенький и заново окрашен красною краской. Когда студент и учительница поднялись на кручу берега и оглянулись, они увидели, как на стук фельдшера дверь отворилась и на пороге показалась маленькая женщина в темном платье — жена фельдшера. Она, стоя на пороге, о чем-то спросила мужа и так же тихо закрыла за ним дверь, как и отворила.
— Вы с ней знакомы, Леонид Алексеевич? Милая особа… Трудно остаться в таком захолустье такою же, как была в юности, а она осталась. Я думаю, она ни о ком даже не скажет обидного слова, не говоря, уж о деле.
«Слово и дело»! — промелькнуло в уме студента, и ему стало жутко. Черт возьми, ведь, это же, ясно, как божий день, что Зинаида Павловна не любит своего мужа. Поразительно, как люди не умеют устраивать свою жизнь.