В своих показаниях, повторяя, что он ничего не прибавит, но и скрывать ничего не станет, он не щадил ни подсудимой, ни ее мужа. С издевкой он смаковал свой рассказ о том, как к нему заявился Гладышев ходатаем за жену.
И какое бы возмущение ни вызывал Ватагин, суд был бессилен — закона Ватагин не нарушил, а от упреков он был хорошо защищен непробиваемым сознанием, что он „в своем праве”. И верный обычно рецепт — помощь общественности — в случае с Ватагиным может и не подействовать. С безнаказанностью таких, как Ватагин, не просто бороться. Очень хотелось бы рассказать о том, как допрос суда и речи сторон „исхлестали” Ватагина, как он бледнел, как исчезла его самоуверенность, как побитым он ушел из суда, но все это неправда. На него ничего не подействовало.
Тяжело было от сознания, что цинизм и хамство остаются безнаказанными. Безнаказанными? Да, но на время. Всем тем, кто по роду своей работы сталкивается со сложными человеческими судьбами, не раз доводилось убеждаться, что человек эгоистичный, жестокий, злой все равно будет наказан. Одиночеством, которое ждет всех эгоистов, ненавистью окружающих, уготованной жестоким людям, презрением, которое подстерегает злых, лишенных сердца людей. И когда мы говорим, что „жизнь все равно накажет”, — это не пустые слова.
Слушая показания Ватагина, адвокат боялся за подсудимую. Каково было ей слышать, что он сошелся с ней потому, что ему было некогда! Так он и сказал „некогда”. Занятый учебой и работой, он не имел времени выбирать „подружку” себе по вкусу.
Заставив себя посмотреть на подсудимую, адвокат понял, что Ватагин невольно сделал доброе дело: Анна слушала Ватагина без гнева, слушала без боли, слушала, навсегда исцеленная от него, исцеленная презрением, которое он вызвал в ней.
Объяснениям, которые дала Гладышева в суде, поверили.
Прокурор просил приговорить подсудимую к лишению свободы на сравнительно небольшой срок. Это требование не было суровым.
После прений прокурор спросил адвоката:
— Не думаете ли вы, что сейчас, пока все еще так свежо, самое страшное для Гладышевой — очутиться на свободе?
Когда суд удалился на совещание, Василий Гладышев подошел к адвокату:
— Узнайте у Ани, можно ли мне прийти к ней на свидание?
Гладышевой не легко было сказать то, что она сказала, но иначе она, очевидно, не могла:
— Не нужно! Сейчас не нужно.
„Любви не существует”
Существует ли любовь? Вопрос кажется риторическим. Ответ на него прост и ясен: существует! А социологическими исследованиями установлено, что примерно одна треть опрошенных молодых людей не верит в любовь. Удивляет не столько ответ, сколько число. Выходит, каждый третий не способен любить, страдает немощью сердца. Число, очевидно, нуждается в корректировке. Среди тех, кто с излишней отвагой объявил, что „любви не существует”, обнаружатся несомненно и такие, кого впереди ждет большое и светлое чувство, просто не пришла еще его пора. И все же оно доказывает, что немало самых разных людей — веселых и угрюмых, легко живущих и таких, у кого трудно складывается жизнь, умных и неумных, — не понимающих и не догадывающихся об отсутствии у них дара любви. Они уверены, что отсутствие способности любить не их изъян, а общечеловеческое свойство. Они-то знают: любовь выдумали! И так настойчиво и умело поэты и романисты ее воспевали и воспевают, что многим людям не хватает мужества признать: любовь — вымысел. Но вот они, изрекшие „нет”, смеют смотреть правде в глаза.
Стоит ли их записывать в циники? Обойденные судьбой, они отстали в растянувшейся на тысячелетия эволюции, проделанной человеком. Ведь не только интеллект, но и наши чувства постепенно развивались, становясь тоньше, глубже, богаче. Путь от каменного топора до лунохода человек прошел не с большей трудностью, чем от инстинкта продолжения рода до „Я помню чудное мгновенье”.
Но незачем проникаться состраданием к тем, кто ответил „нет”, и не потому, что они не сознают своей ущербности. Они отнюдь не так безвредны, как, например. люди, лишенные музыкального слуха. Судьбы тех, кто ответил „нет”, скрещиваются с судьбами людей, для которых потребность любить естественна и неодолима. И это может породить беду. И очень тяжкую.