Легко ли быть самим собой?
Подсудимый полностью признал себя виновным. Но вслед за ним потерпевший стал горячо и настойчиво, с несомненной искренностью заверять суд, что во всем виновен он один. А когда пришло время допрашивать основных свидетелей, то они начали свои показания с того, что заявили: больше всего виноваты они.
Не часто в суде встречается такое стремление вызвать „огонь на себя”. Что это: борьба великодуший? Вовсе нет! Как это ни кажется странным, все они правы, утверждая, что виновны. Но почему же тогда только один из них на скамье подсудимых, другой значится потерпевшим, а остальные вызываются свидетелями? Ошибка следствия? Нет, следствие ошибки не допустило.
...Майской белой ночью Сережа Глушков, раненный ножом в живот, был доставлен в больницу.
Он не терял сознания и мог объяснить, что произошло, но правды он не хотел сказать и выдумал, что на Сердобольской улице на него внезапно напал хулиган и, пырнув ножом, убежал. Разглядеть преступника Сережа не успел. Очевидно, опознать его не сумеет.
У Сережи с его отцом, Филиппом Ивановичем, установилась та взаимная дружеская доверительность, которая стирает разницу в возрасте. Солгать отцу для Сережи невозможно. Открыть правду — значит поставить под удар Юру Воловика, а Сережа считал это несправедливым. Но и ничего не сказать — обидеть отца. И Сережа решился:
— Я тебе все расскажу, — сказал он отцу, — но при одном условии.
— Каком еще условии?
— Если ты обещаешь мне не сообщать об этом следствию.
— А ты уверен, что так нужно сделать?
— Обещаешь?
— Хорошо! — согласился Филипп Иванович.
И тогда Сережа рассказал отцу о том, при каких обстоятельствах его ранил Юра Воловик.
Когда Филипп Иванович уходил из палаты, сын шепнул ему:
— Ты же обещал, помни!
Напрасно Сережа напомнил отцу об обещании, тот и не думал сдержать его; сын лежит тяжело раненный, неужели отец позволит преступнику оставаться безнаказанным? Но он дал обещание. Филипп Иванович не колебался: наказать преступника куда важнее, чем сохранить доверие сына. В этом он был убежден.
Следователь пришел к Сереже.
— Нам твой отец все рассказал. Теперь ты выкладывай всю правду!
А когда Сережа все же стал повторять свою выдумку про хулигана, следователь сказал:
— Ты понимаешь, что ты делаешь? Если поверить тебе, то выходит, отец оклеветал невинного человека, возвел ложное обвинение на Юру Воловика. Сам-то ты веришь, что твой отец может так поступить?
Полный смущения, Сережа молчал.
— Я бы не хотел этого делать, — продолжал следователь, — но по закону при наличии противоречий в показаниях я обязан устроить очную ставку между отцом и тобой.
Следователь, очевидно, не хотел устраивать очной ставки между отцом и сыном. На ней один уличал бы другого во лжи. Какие нравственные тяготы принесло бы это и отцу, и сыну! Нет, Сережа очной ставки допустить не мог и рассказал правду.
Юра Воловик, ученик 9 класса, ни от чего не отпирался. И на следствии, и на суде был прослежен весь ход событий. Он был до того чужд нашим моральным представлениям, до того казался не то что маловероятным, но просто невозможным, что суд не жалел усилий не только для установления фактов, но и для понимания мотивов преступления, характеров всех прямых и косвенных участников этого необычного дела.
На утреннем спектакле случайно оказались рядом места Веры Волошиной и Юры Воловика. Вера Волошина была также ученицей 9 класса, но другой школы. Подростки заговорили друг с другом, вместе вышли из театра. Когда они дошли до Вериного дома, непосредственная и порывистая девушка сказала, прощаясь:
— Приходи ко мне послезавтра, у меня день рождения. Придешь?
— Приду.
— Смотри же, приходи. Квартира 18.
Наступило 12 мая. Юра, как и обещал, пришел к Вере. В гостях у нее были Сережа Глушков и другие ее однокашники. Никого из них Юра не знал. Чтобы он не чувствовал себя чужаком, Вера была к нему внимательнее, чем к своим привычным гостям. Это не понравилось Сереже.
Право, не стоит искать каких-то особо сложных переживаний; все здесь на виду и ничего, кроме улыбки, эта полудетская ревность вызвать не может. Но она привела к беде, привела к преступлению.
Долго Вера не могла уделять внимание Юре, ее отвлекали обязанности хозяйки. Как только она ушла в соседнюю комнату, к Юре подошел Сережа Глушков. До этого они и словом не перемолвились. Вид у Сережи был решительный, даже чрезмерно.
— Поговорить нужно! — предложил он Юре.
Выходя вслед за Сережей в коридор, Юра мог предположить, что услышит: „У нас компания дружная, не обижайся, но ты нам мешаешь” или без всяких околичностей: „Уходи, а то...” Но ни за что Юра не мог додуматься до того, что он услышал.