– Ми-тян, тут у нас проблема… Давай то, что собрала, на вот этот адрес, и иди сюда…
Кацураги подняла взгляд на монитор и увидела, как спецназовец крепит какие-то полоски на дверь серверной под прикрытием одного солдата позади и еще двоих чуть поодаль по коридору.
– Давай к замку, Мисато. Когда я уберу в кулак все пальцы, открой дверь. Как только я скажу "пять", закрывай. Все поняла?
Мисато прислушалась к себе: сжатый кулак, "пять" – что тут не ясно? Еще почему-то тошнило. Омерзительно, гадко тошнило. Как с перепоя.
Ориентируясь по изображению на экране, Кадзи опустил пистолет на уровень головы присевшего сапера и приставил ствол почти вплотную к поверхности двери. Потом посмотрел на Мисато и начал загибать пальцы на свободной руке. Дрожащая Кацураги до рези в глазах всматривалась в его руку и, когда перед ней оказался кулак, зажмурилась и нажала на кнопку блокировки замка.
Грохнул выстрел, второй, загремели рикошеты. Мисато вздрагивала в своей искусственной тьме, повторяя тихое заклинание: "Пять… Пять… Пять… Пять…"
– Пять!
– Эй, все хорошо.
– Как ты…
– Пазы, в которые уходит дверь, срезают с нее С4. Пуля сквозь очки этому идиоту, потом пулю в шею стоящему сзади, потом – несколько выстрелов вдоль коридора и втащить дохлый склад боеприпасов сюда… Кстати, а как там копирование?
– 28 процентов ушло по твоему адресу. И когда улыбчивый говнюк стал таким… таким…
– Я круглый сирота, который выжил в хаосе после Второго Удара, Мисато. "Таким" я был всегда, сколько себя помню. И… может, оно и не время, но улыбчивым говнюком я попытался стать только ради тебя.
Мисато отвернулась к мониторам, чувствуя, что будто бы стремительно просыпается.
– Эй, там уже 30 процентов! – бодро воскликнула она дрожащим голосом.
– Да ты что? – деланно изумился Кадзи и с улыбкой посмотрел на экраны.
– FЭnf…
– Sechs…
Отобранная винтовка прикладом впивается под шлем, размазывая губы, кроша зубы и дробя челюсть.
– Sieben…
Легко уйдя от короткой очереди, Аска ударом снизу развернула автомат стволом к стрелявшему, и все еще лежащий на гашетке палец, прежде чем сломаться, успевает отправить в голову своему хозяину две пули.
Спецназ умирал, и Синдзи едва успевал своим обостренным восприятием за пылающим "Берсерком". И пусть ей недоступна истинная форма этой ипостаси, сейчас Аска была богиней жестокой победы. Парень моргнул: не отвлекаясь от последних двух соперников, немка ударом руки смахнула шальную пулю, летящую в его направлении.
– Acht…
Босая пятка слегка мазнула солдата по голове, и пока он падал, Аска в воздухе совершила пируэт, уклоняясь от выстрелов последнего оставшегося в строю, и приземлилась коленом на лицо поверженному.
Синдзи заворожено смотрел на эту смертельную пляску. Его сознание разрывало миллионами образов из этого и соседних миров, его душа кричала в агонии, удерживаемая на месте лишь пониманием того, что надо прожить всего лишь еще чуть-чуть, всего немного… Несмотря на все это, Синдзи не мог оторвать глаз от "Берсерка".
И тут что-то сломалось. Стремительный рывок девушки прервался, она споткнулась на ровном месте, и почти кубарем покатилась к врагу. Парень подался вперед, намереваясь выплеснуть последние жалкие крохи, оставшиеся от явленной на площади мощи, но Аска – уже не "Берсерк" – успела выхватить из поясной кобуры спецназовца пистолет и выстрелить снизу вверх в лицо оторопевшего солдата.
Синдзи сорвался с места одновременно с выстрелом и успел отбросить в сторону падающее на Аску тело.
– Neun… – тяжело выдохнула девушка, обмякая в его объятиях.
Синдзи бережно поднял ее на руки, прислушался и посмотрел на большую дверь:
– Открывайте, Директор. Мы пришли.