– Это не выбор. Это шантаж.
– Выбор. Как ты уже понял, иногда смерть – лучший вариант. Итак, Каору-кун, что ты выберешь: смерть или просто смерть прежнего себя? Ты дорог сам себе? Ты ненавидишь умирать и рождаться вновь? Может, ты хочешь просто остановиться?
Каору молчал: взгляд фиолетовой Евы выворачивал его наизнанку, читал строчку за строчкой его странную душу.
– Жизнь? А если жизнь – и есть страдание? Синдзи-кун, ты как никто другой должен понимать, что жизнь – лишь сон, и иногда сон бывает кошмаром. Так зачем проникаться законами этого кошмара?
– Котята видят сны не так, как мы. И даже… Как тебе объяснить… Каждый из нас видит свои сны. Так зачем решать за других, когда им пробуждаться? Может, лучше просто помочь?
– Я не понимаю тебя, Синдзи-кун…
– Ха… Я и сам не понимаю… Слушай, раз уж ты его поймал… Давай отнесем котенка в приют? Из милосердия?
– Милосердие? Почему я должен это чувствовать?
– Не знаю, Каору-кун. Вообще-то, не должен… Но… Разве ты не хочешь?"
– Слушай, Синдзи-кун, а кто из нас тогда был прав?
– Спасибо за честный ответ. Прощай, Каору-кун.
Бронированный кулак сжался, и седой парень впервые в своей наполненной собственными смертями жизни понял, что впереди его ждет нечто новое.
– Итак, твой выбор…
– Да.
– И ты отдаешь себе отчет в последствиях.
– Да.
– Время.
– Представитель человечества, полагаю? – хладнокровно констатировал обладатель черного балахона, прямо перед которым остановилась огромная нога. – Вы опоздали. Решение принято.
– Подожди, Темный, – ответил мужчина в мглистой одежде. – Договор не начал воплощаться, а право Печати скорее исключение.
Обмен взглядами, скрытыми в тенях капюшонов, продолжался, несмотря на то, что прямо перед Великими Евангелион быстро распадался, теряя броню, дымчатую плоть и превращался в человеческую фигуру. Оставшийся на месте гиганта парень с тоской смотрел на барельеф под текстом Договора.
– Хорошо. Мы выслушаем тебя, Синдзи Икари, единственный пришедший человек.
– Я хочу знать о последствиях выбора.
Великие переглянулись. Фигура в сером кивнула остальным и повернулась к Икари:
– Я Великий Пути.
– Да, – кивнул Великий. – Это был мой Вестник, Вестник Пути. Итак, что именно ты хочешь узнать? Задавай вопросы.
– Что такое Слияние? – спросил Синдзи, с трудом отрывая взгляд от ослепительно красивого барельефа.
– Мир, где желания идут в ногу с возможностями. Где кошмар лишь укрепляет, боль предупреждает, а путь вселяет уверенность в своей конечности. Где ты не будешь грустить по утраченному. Этот мир обретет плоть в яви, найдя поддержку во Сне. Люди останутся людьми, Спящие – Спящими, но наша связь станет непреложна.
– Что люди потеряют?
– Память о своей жизни. Стремление к уничтожению. Лживость. Желание боли… – Великий замолчал. – Много чего. Сон не идеален, но лишен огромного количества недостатков.
Синдзи задумался, а Великие просто молчали, терпеливо ожидая продолжения. Наконец, парень поднял голову:
– А что произойдет, если вы просто заберете всех людей в свой Сон?
– Да, это второй вариант Договора. Человечество в целом и люди в частности прекратят свое существование. Спящих станет больше. Мы прекратим связь с вашими снами. Для нас так больше преимуществ, меньше риска. Это невозможно объяснить человеку.
Вновь обвалилась густая тишина. Где-то далеко часы прежнего мира отстукивали последние секунды своей работы, чутко прислушиваясь к следующим словам щуплого подростка.
– Я хочу, чтобы вы знали… Я шел сюда не вершить судьбу мира, а за своей судьбой. Поэтому я хочу знать, что станет с Печатью Договора. Что будет с Рей Аянами?
– Ответишь на этот вопрос?
– Печать Договора прекращает свое существование в момент свершения Договора, – безразлично сказала Рей. – Я лишь гарантия мира.