— Прости, родная. Я зря зазвал тебя на первый выстрел…
— Ты меня спас! Но посмотри — камень воткнулся в основу машины…
Точнее, в основание. Слишком прочное, чтобы разворотить его даже таким ударом. Рис этого не знал, и знать не мог, но подобные деревянные конструкции подпирали броню на первых броненосцах. И держали чугунные ядра куда как потяжелее и побыстрее непослушного камня…
Сразу нашлась работа лекарке — пара зевак получила таки по щепке. Но — ничего опасного. Ещё одну щепку вынул из кольчуги один из телохранителей посла — закрывший своим телом не пожелавшего кланяться графа.
— Земля сотряслась, — улыбнулся Окта, — и если возможно поправить прицел, то я не могу назвать это неуспехом.
— Можно, — сообщила Неметона, из-под руки разглядывая вознесшийся на полдюжины человеческих ростов крюк, — Вы зачем все четыре накладных кольца на лапе оставили?
— А для чего их делать, если не одевать на крюк?
— А для того, чтобы при желании можно было вот такой трюк проделать — "огонь на себя" называется. Так что взводите заново. И снимите три кольца из четырёх…
С пятого выстрела второй мангонель засветил точно в пещеру. Принц Рис ходил в героях. А вечером произошёл разговор с мерсийским послом…
— Она и правда армии стоит, — Окта был непривычно серьёзен, — а королю Пенде нужна армия. Знаешь, зачем я еду к твоему брату?
Рис промолчал. Понял — началось настоящее дело. Не хуже войны с Гвином. Граф Роксетерский продолжил:
— Я рискну изложить дело сначала тебе. Потому, что вижу — ты разумный человек, и даже при небольшом домене — союзник очень ценный. Потому хочу знать твоё мнение… До недавнего времени Мерсия прекрасно справлялась с Нортумбрией одна, защищая и себя, и вас, бриттов. Некоторых даже под свою руку приняла — и мой город лучшее тому подтверждение, что мы — друзья, и дела иных столетий стоит забыть. Мы не только друзья — мы родня. Тому доказательство и я, и законный король Гвинеда Кадуалладр, сын Кадуаллона, внук Пенды. К сожалению, север Камбрии всё ещё боится Нортумбрийцев. И терпит самозванца и предателя на престоле великого королевства.
— Мы все сочувствуем Кадуалладру, — согласился Рис, — И он законный король не только Гвинеда…
— Но и Британии. А вот тут ты не прав. Король Британии — это тот, кто способен поднять знамя британского единства. Я знаю Кадуалладра. Он почти святой — но именно поэтому не годится в короли. Тем более, Британии. Он скорее годен в епископы. Тут же нужен властелин сильной, уверенной в себе державы, увитый славой побед. За ним должны пойти все.
Рису стало скучно и смешно.
— Ты говоришь о Мерсии и Пенде? Но Камбрия никогда не пойдёт за саксом и язычником. Дружить мы сможем, и Кадуаллон вернейший тому пример. Но подчиниться — никогда!
— А мы никогда и не хотели вас подчинить, — улыбнулся Окта, — мы знаем, чья это земля. Вот только она теперь уже и наша… А потому мы хотим жить вместе. И не возражаем против верховного главенства Камбрии. Но если север слаб и более не может вести за собой — остаётся юг. А юг — это Дивед. Потому я и еду к твоему брату.
Рис остолбенел.
— Это не может быть просто так, — выдавил наконец.
— Не может. Твой брат Пенде не родня, да и репутация у вашего королевства до недавнего времени была не воинственная. Но — нам, Мерсии нужен союзник. Видишь — я говорю прямо. Почему нам нужен союзник? Да потому, что две недели назад наш король получил от короля Уэссекса, мужа сестры и союзника, роскошный подарок — даже четыре подарка: сестру обратно. А также её нос и оба уха. Отдельно.
— Сволочь, — выдохнул Рис, — подлец. Вот так… свою жену… Да его в порошок нужно растереть!
Граф положил ему руку на плечо.
— Вот мы и просим помочь наказать мерзавца. С убийцами из Нортумбрии мира быть не может, и вся наша армия — там. Наши южные земли открыты перед предателями! Ради мести за родную кровь Пенда готов на многое. Даже — признать себя вассалом короля Гулидиена. Если тот согласится помочь ему расправиться с мерзавцем. Или хоть задержать его, пока Пенда не покончит с врагами на севере, и не развернётся на юг. Резню Кер-Легиона тоже ведь не простишь…
— Нельзя простить, — посуровел Рис, — ты прав.
Этот город был занят Нортумбрией. Тридцать лет назад. Ни одного бритта победители тогда в живых не оставили. Даже молодых женщин — для которых обычно делали исключение даже дикие саксы, приплывавшие с континента в Хвикке…
— Я говорил с богиней, — продолжал граф, — и она признаёт — если падём мы, падёте и вы. Она говорит — наоборот тоже верно. Так получилось, что у нас общие враги. Так не пора ли переступить через реку крови и сказать: мы — одно? И ради этого Пенда готов переступить через гордость и склонить голову перед Гулидиеном. Ты поддержишь меня?