— «Хм, запомню», — чуть успокоилась она, хотя в голосе была всё та же паника, — «но всё-таки надеемся на хорошее!»
— «Чтобы тебя успокоить — я тоже уже вижу. Размыто, непонятно, но вижу», — сообщил он ей недавнюю новость.
— «Спасибо… то есть, это прекрасно!» — порадовалась она.
— «Спасибо», — он про себя улыбнулся. — «Ой! Чёрт, я забыл! Ещё скажи ребятам, что у меня получилось определить, что ворота и двери в наши помещения управляются пультами на стенке, …перед каждыми воротами. Это точно важно!»
— «Какой ты молодец!» — похвалила его Наташка. — «Я всё скажу! Только не бойся, я рядом!»
— «Я на самом деле за тебя и ребят переживаю. Ты слышала, что они собираются сделать с тобой, Тёмой и Никитой?»
— «Слышала», — уже ненавистно сказала она. — «Они прямо возле меня проходили, когда этот…учёный говорил».
— «Хорошо, что ты очень внимательна», — отметил Гришка.
— «Гриш, меня тут буквально все спрашивают, что происходит…»
— «Скажи им правду», — решил он, — «пусть будут в курсе всего, и про их планы не тебя и других расскажи, и про сыворотку, и про меня, и ворота».
— «Хорошо, дорогой».
— «И ещё спроси, кто на какой стадии мутации, нужно понимать, кто следующий под большей угрозой, чем мы. Я надеюсь, ты понимаешь».
— «Конечно понимаю. Сейчас сообщу».
Она всё изложила в подробной форме, после чего наступило молчание со стороны ребят, а Вова, Саша и Артём никак не отвечали на её вопрос.
— «Ребят, нельзя наводить панику!» — попыталась навести порядок Наташа, хотя в её голосе слышалась дрожь, и она никак не могла отойти от того состояния, в котором прибывала. — «Опишите свои ощущения, что вы чувствуете?»
— «Я практически всё тело ощущаю», — спустя минутное молчание сказал Артём. — «Только жжение и слабость ещё присутствует, и видеть не могу».
— «Ясно. У вас, Саша и Вова?»
Они молчали.
— «Ребят, это необходимо знать!»
— «Да также мы себя чувствуем!» — выкрикнул Вова.
— «Наташ, не сердись», — стала извиняться Саша, — «просто мы, получается, на очереди».
— «Не волнуйтесь, мы что-нибудь придумаем», — проговорила Наташа с очень явным страхом в голосе, который замечал уже каждый.
— «Давайте решим», — предложил Артём, — «как всё-таки мы действуем».
— «Может нам…» — начал Вова.
— «Нет, не может», — перебила его Наташа. — «Мы просто испробуем все варианты, которые предложили! Если к вам придут чтобы ввести сыворотку, то есть с уколом, то сразу сопротивляйтесь, используйте запах и слух, а мы сразу будем пытаться выбраться. Будем ждать результатов от Гришки, меня это волнует больше всего, …не хватало нам ещё одного противника. Пробуем втереться в доверие, если получится, то всех сразу можем спасти. Всё! Лучше этого плана быть не может!» — громко командным тоном выговорила она.
Наступила тишина. Хоть страх в голосе слышали все, но никто не ожидал такого от неё и не знал, что возразить. С одной стороны, её мысли правильны, а с другой, она распорядилась так, будто всё остальное не важно. Даже Гришка, который слышал её фразу, очень сильно удивился.
— «Ребят», — осознав содеянное, виновато обратилась она, — «простите, что накричала…пожалуйста. Я просто…просто…просто боюсь. У меня случайно вырвалось».
— «Я прощаю», — первым сказал спустя 10 секунд Артём. — «Не вини себя. У всех сейчас стресс, мы все переживаем, и…да, я согласен с твоим планом».
— «Согласен», — не задумываясь, сказал Никита.
— «Ладно, прощаю тебя и согласна с тобой. Спасибо, что переживаешь за нас», — сказала Саша.
— «Мы всё поняли. Не обижаемся», — утвердил Вова.
— «Ещё раз простите, пожалуйста», — извинилась Наташа.
— «Не переживай», — сказал Никита.
— «Передай Гришке, что мы все держим за него кулаки», — сказал Артём.
— «Передам. Господи, как я устала», — сказала Наташа.
— «Это из-за общения», — напомнил Никита.
— «Мы тоже устали, давайте спать», — предложила Саша.
— «Давайте, только связь поддерживаем», — согласилась Наташа.
— «Приятного отдыха», — сказал Артём.
Гришка тем временем продолжал ждать ответа от Наташи, и когда она ему передала всю поддержку ребят, он спокойно выдохнул и стал обсуждать с ней разные философские мысли (Ну о чём же ещё в таком состоянии думать?), как все предыдущие дни. Он старался не думать о том, что это мог быть его последний раз, когда его мысли принадлежали ему. Он проводил время с тем, кого успел полюбить ещё сильнее за это время, которое, кроме как тихий ад, назвать было нельзя.