На основании ст. ст. 319-320 Угол. Процес. Кодекса РСФСР и, руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19-го апреля 1943 года об изменниках Родины, Военный Трибунал приговорил:
Тищенко Василия Петровича, Речкалова Ивана Анисимовича, Ластовина Михаила Павловича, Пушкарёва Николая Семёновича, Мисана Григория Никитовича, Напцок Юнуса Мицуховича, Котомцева Ивана Фёдоровича, Кладова Игнатия Фёдоровича — к смертной казни через повешение.
Тучкова Григория Петровича, Павлова Василия Степановича и Парамонова Ивана Ивановича, — как менее активных пособников, уличённых в оказании содействия немецко-фашистским злодеям, совершавшим зверские расправы с советским гражданским населением и пленными красноармейцами — к ссылке в каторжные работы сроком на двадцать лет каждого.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит:
Председательствующий — полковник юстиции Н. Майоров:
Члены: полковник юстиции — Г. Захарьянц,
майор юстиции — Н. Костров.
Весь зал рукоплескал... Рукоплескали кубанские казаки, рабочие, фронтовики, учёные, врачи, учителя, писатели, священники. На улицах хлопали в ладоши дети. Весть о приговоре молниеносно облетела город. Весь Краснодар рукоплескал грозному и справедливому приговору, вся страна, вся Красная Армия... Молчали только преступники. Они заметались за перегородкой, как крысы в крысоловке. Напцок, который все дни судебного заседания просидел с невозмутимой каменной физиономией, побледнел и пошатнулся. Больше не ухмылялся Мисан. Капли пота выступили на отвратительной морде Тищенко. Застыли наглые глаза группенфюрера Пушкарёва. Дёрнул багровой шеей Ластовина. Снял и потом снова одел и снова снял пиджак Речкалов — его стало знобить...
Проходя мимо перегородки, за которой корчились приговорённые гадюки, старая колхозница в белом ситцевом платке, из-под которого выбились пряди седеющих волос, сказала, качая головой:
— Что? Знобит? Чувства лишилися? Когда наших сынов терзали, чувства не лишалися! Будьте вы прокляты, супостаты! Своими руками бы вас повесила, да и повесить вас мало, паразиты!
И, может быть, эти простые слова старой матери больше, чем всё сказанное за эти дни, обожгли преступников. Кладов закрыл вдруг трусливо ладонями лицо и затрясся в истерическом плаче.
— Грош цена слезам твоим, паразит! — сказала старая казачка, отвернулась от перегородки, степенно поправила платок на голове и плавным, твёрдым шагом пошла к выходу.
Конвойные увели предателей...
ПРАВОСУДИЕ СВЕРШИЛОСЬ!
Радио известило о том, что 18 июля 1943 года в 13 часов в городе Краснодаре на городской площади будет приведён в исполнение приговор над изменниками родине. В эту ночь город не спал. Уже на рассвете к городу двигались по просёлочным дорогам люди. Шли, постукивая палками, старые седоусые кубанские казаки. Шли матери с детьми на руках. Шагали вереницами загорелые колхозные девушки. Всем хотелось своими глазами увидеть, как свершится правосудие, как гнусные предатели советской родины, земли кубанской будут наказаны за свои чудовищные злодеяния.
К часу дня на площади собралось свыше 30 тысяч человек. Бойцы, рабочие, колхозники. Старики, женщины, подростки. Плотной стеной обступили люди виселицы. На крышах, на деревьях — всюду были,люди. И в первых рядах стояли те, у которых погибли от кровавых лап немецких захватчиков и их пособников родные — дети, братья, сестры, мужья, жёны, отцы и матери. Давно ждали они часа возмездия.
Он пробил, этот час! Подъехали машины... Ровно в 13 часов изменников казнили. Чья рука их покарала? Их покарала рука тех, чьи дети, жёны и старики-родители зверски замучены и уничтожены оккупантами. Это была святая месть. Рука всего советского народа покарала отступников.
Правосудие свершилось. Предатели родины повисли на позорных перекладинах. Раскатами грома прокатились по площади рукоплескания — всенародное одобрение приговора Военного Трибунала. И жаль только было краснодарским вдовам, жаль краснодарским сиротам, что близкие их, которые стали жертвами гнусного предательства, не могут быть здесь на площади в минуту расплаты.
Тысячи горящих, ненавидящих глаз — мужских, женских, детских, смотрели без страха и сострадания на мерзкие трупы. Каждому невольно хотелось сказать, глядя на эту паршивую падаль:
— Не обдувай их, ласковый ветер Кубани, не грей их,- щедрое солнце родины. Это — отступники! Это — изменники!