...Шитов насторожился. Калиниченко не сказал ему, что арестовал Гнатюка. Парень-то, конечно, тот, у которого Дмитрий спрашивал про дом Гнатюка. Шитов не мог простить себе, что не дал Дмитрию точного адреса, и получилось, что Дмитрий, въехав в деревню, не смог определить, с какого края считать ему четвертый дом. Ошибка на уровне новичка.
- Гнатюк узнал тебя, как думаешь?
- Узнал, пожалуй, - подумав, ответил Дмитрий. - Был один взгляд.
- Плохо.
Шитов швырнул окурок в пепельницу, но промахнулся.
- Дрянь дело!
- Почему? - спросил Дмитрий.
- Калиниченко может расколоть старика.
Дмитрий, наконец, решился спросить:
- Илья Захарович, а что вы не хотите включить его в операцию? Мужик он дельный, правда, мне кажется, что грубостью он вредит отчасти, но вы бы видели, как Гнатюки разыгрывали из себя невинных! Я и не знаю, как с ними можно иначе, может быть не в свое дело суюсь, но...
Шитов перебил его.
- С ними можно и нужно иначе... Про Калиниченко ничего сказать не могу. План операции разрабатывался не только мной.
Будь Дмитрий поопытней, он бы, конечно, уловил фальшь в словах Шитова. Да и последний вариант с облавой возник неожиданно и исходил явно от Шитова. Но у Дмитрия сохранилась еще закваска фронтовых условий. Он привык выполнять приказы и не привык обсуждать их.
А Шитов уже давал указания.
- Как только Гнатюк вернется, начнешь вход в банду. Может это будет уже завтра. Я постараюсь помешать Калиниченко колоть старика, во всяком случае, больше трех дней я ему не дам. А еще, может быть, ты организуешь ему побег, впрочем, будет видно. С завтрашнего утра будь готов. А для этой лисы Гнатюка я приготовлю местечко в Сибири!
Потом они выпивали. Шитов заставил Дмитрия рассказать о некоторых его похождениях в разведроте, за которые у него были награды. Были уже оба под хмельком, когда во втором часу, как петушок царя Додона, затрепыхался телефон...
Калиниченко не извинился за позднее время и выщелкал всего одну, но почти ультимативную фразу:
- Совершенно неотложное дело. Через десять минут буду у вас.
И тут же трубка по-цыплячьи пискнула в ухо Шитову.
- С ним не соскучишься! - мрачно проговорил Шитов. - Расколол-таки Гнатюка. Представляю, как он его обработал!
- Вы думаете, он его бил?! - как-то испуганно и в то же время недоумевая спросил Дмитрий.
Шитов посмотрел на него, как смотрят на детей, спрашивающих про ребенка и капусту, и махнул рукой.
- А ну давай в ту комнату, да сиди тихо. Недооценил я этого хлюста! Ирина!
Ирина появилась мгновенно, точно все это время только и ждала, когда ее позовут.
- Все со стола! Быстро! Да шевелись же ты!
Дмитрию:
- Иди! Иди! И чтоб ни звука!
Сам схватил пепельницу, опростал ее, растащил стулья, внимательно осмотрел комнату, коврик у двери; потянул носом воздух, поморщился, подошел к буфету, открыл флакон одеколона и, прикрывая отверстие пальцем, несколько раз махнул вдоль комнаты. И наконец, подставив стул к радиоприемнику, сел рядом и начал гонять регулятором по шкале волн. Но вдруг вскочил, подбежал к буфету и из самого нижнего отделения, откуда-то изнутри вытащил маленький браунинг и зачем-то сунул его в карман брюк.
Дверь открывала Ирина. Калиниченко быстро вошел в комнату и без всякого вступления, как всегда сухо, но не без торжества или самодовольства:
- Лейтенант Сницаренко - бандеровский агент. И думаю, крупного масштаба. Гнатюк узнал его. Через полчаса я найду лошадь, на которой он ездил в деревню.
- Значит Гнатюк признался, что опознал в ночном госте нашего работника?
- Да.
- Признался сам или вы убедили его признаться?
Это был пустой ход. Шитов понимал. Но нужно было время, чтобы принять решение.
Вся физиономия Калиниченко засверкала наглостью, вызовом и уверенностью в себе.
- Я не убеждал его, Илья Захарович. Это дело следователя, а не мое. Я просто спустил его с лестницы. Мне не нужны его показания, повторяю, это дело следователя. Мне нужно было имя. Я его получил. Завтра утром Гнатюк может отказаться от своих слов, но завтра у меня в руках будут неопровержимые доказательства. А сейчас я настаиваю на аресте Сницаренко и, не желая устраивать дебаты, ставлю вас в известность, что в случае вашего отказа буду сразу же звонить в область.
Это хорошо, что он говорил так долго. Шитов принял решение.
- Звонить в область буду я. Вам же приказываю задержать, подчеркиваю, задержать лейтенанта Сницаренко, но так, чтобы волос не упал с его головы! Сумеете?
- Сумею.
В этом выскочке все-таки было что-то человеческое. Потому что Шитов явно увидел после своего приказа на лице начальника ОББ просто радость понятого человека. Увидел и впервые подумал, что не нужно было ему затевать всю эту историю, что, может быть, и сработались бы... И даже мелькнула мысль, что, если бы они сработались, со временем, возможно, Калиниченко замолвил бы и за него словечко там, наверху, где у него несомненно есть рука. Шитов был убежден в последнем, потому что знал: наглые в этом мире только сильные. Конечно, он знал, что бывают еще и так называемые "идейные", но "идейные" не выживают, когда спотыкаются. Калиниченко выжил. Значит, у него есть козыри.
Ну, да что теперь думать об этом! Теперь поздно и надо продолжать игру. Выигрыш окупит все.
Калиниченко ушел. Из смежной комнаты появился растерянный Дмитрий.
- Что будем делать, Илья Захарович? Я что-то ничего не понимаю!
Шитов нервно курил.
- И понимать нечего!
Он подошел к столу, некоторое время рылся там, достал и развернул на столе карту, потом достал оттуда же компас, проверил его, положил на стол.
- Сейчас ты выйдешь из моего дома и пойдешь по этой улице. Держись забора. Улицей попадешь в парк. За парком лес, за лесом кладбище. Пойдешь по компасу на юг километров шесть напрямую. Подойдешь как раз к тому краю деревни, где дом Гнатюка. Утром ты должен быть в бункере!
- Но, Илья Захарович! Гнатюка же ведь нет!
- Нет. Но есть его сын, есть жена. Или ты думаешь, они меньше знают, чем старик! Дави на обоих. Нагони страха за старика. Любыми путями - к утру в бункер! Утром Калиниченко может нагрянуть в село. В худшем случае, только в худшем, сразу не сдавайся... Пару выстрелов в воздух...
Видимо Шитов пожалел о последней фразе, потому добавил:
- Ну в общем, я этот вариант исключаю. Ты должен быть в бункере. На подходе компас выбрось.
Шитов сунулся было в карман, но замял это движение, для видимости вышел в соседнюю комнату, постоял там минуту и вышел к Дмитрию с браунингом в руке.
- Возьми.
- Зачем? У меня есть.
- Возьми! Он приносит удачу. Счастливый. Проверено. А теперь сядь перед дорогой.
Увидев, что в комнату вошла Ирина и стоит, рявкнул: "Сядь!".
Ушел Дмитрий Сницаренко от Шитова так же, как и пришел - через запасной выход...
IV
Когда подъезжаешь к незнакомому городу, всегда испытываешь радость, даже если в этот город гонит тебя беда. Незнакомый город заманчив как таинственный лабиринт. Каждый город - немного загадка, потому что это не просто количество домов и людей, но непременно кусочек истории, непременно какие-то имена, ну, а потом, у каждого города есть свое лицо, свой смысл, и смысл этот открывается постепенно, когда покидаешь вокзал, который, как правило в стороне, и идешь наугад, наощупь и чувствуешь учащение пульса жизни города и руководимый одним этим чутьем, не обращаясь ни к прохожим, ни к указателям, подходишь, наконец, к главным артериям. А потом поворот, еще поворот - и ты лицом к лицу с сердцем этого огромного, распластавшегося на сто сторон существа, именуемого городом. Теперь, чтобы отгадать загадку, уловить смысл, нужно идти очень медленно, смотреть внимательно, читать каждую вывеску, каждый указатель, каждую афишу, да как можно чаще смотреть в лица прохожим, и не только в лица - моды сезона тоже не последний фактор.