— У нас нет свободных мест, так что придется тебе остаться в этой камере. Один из охранников постарается заглядывать к тебе почаще. Извини.
Жалость и сочувствие в глазах полицейского ужаснули Райана.
Той мучительной ночью, проведенной за решеткой, Райан окончательно потерял веру в бескорыстную любовь. Тогда же он плакал последний раз в жизни. Наследием этой ночи стала стойкая память о боли и страхе, которая и сейчас, двадцать с лишним лет спустя, все еще порой вырывала его из крепкого сна.
Отец забрал его под залог на следующий день в четыре часа пополудни. А утром Райан сбежал из дому. Он три года слонялся по южным штатам, путешествуя автостопом от Хьюстона до Майами. Везде, где ему случалось оказаться, он жил на улице, всякий раз находя компанию таких же, как он, слоняющихся подростков. Обычно это продолжалось до тех пор, пока главарь компании не начинал понимать, что врожденные способности и лидерские задатки пришельца угрожают его положению. Тогда Райану приходилось убираться восвояси.
В Майами ему повезло, когда он попытался вымогать деньги за защиту с одной богатой и влиятельной деловой женщины. Внешность и фигура Райана восхитили ее не меньше, чем ловкость, с какой он управлял шайкой уличных головорезов. В первый же день знакомства она сделала Райану предложение, а он был чересчур голоден, чтобы отказаться.
Следующие несколько лет эта женщина одевала и учила Райана, вовсю пользуясь его услугами. Будучи ее доверенным мальчиком на побегушках, Райан узнал досконально всю темную подноготную финансовых верхов. Он проникал туда, где ему быть вовсе не полагалось, видел и слышал такое, что участники этих дел предпочли бы скрыть. Молодость, внешность, прекрасные манеры и обаяние помогали Райану успешно добывать информацию, в которой нуждалась его покровительница.
Ему плевать было, если ее приказы обходили, а то и впрямую нарушали закон. Райан усвоил одно: выживание больше не зависит от того, что он владеет кулаками или ножом лучше, чем тип, который положил глаз на его пищу, одежду или тело. И выживание, и успех зависят теперь от совершенно других умений. Тех, которыми он овладел, работая на свою хозяйку.
Когда Райану исполнилось восемнадцать, женщина обнаружила, что обретенный опыт он использует для того, чтобы усилить свое влияние в ее организации, и выставила его за порог. Райан ушел без особого шума. Он уже истратил восемь из своих девяти жизней и начинал опасаться, что его везение иссякает. Райан уехал настолько далеко, насколько позволили наличные бывшей хозяйки, и полугодом позже обосновался в Ванкувере. Лишь трезвое знание собственных сил и решимость, помноженная на расчет, помогли ему подняться на вершину, которой он достиг.
От мелкого преступника до удачливого бизнесмена.
Сумеет ли он жить в ладу с самим собой, если не попытается устроить жизнь этой малышки счастливее, чем выдалась его собственная? Он понятия не имел, что такое растить ребенка, но можно ведь хотя бы попытаться.
— Согласен! — Райан резко повернулся от окна и оказался лицом к лицу с адвокатом.
— Прошу прощения?..
— Я приму опеку над дочерью Рона. Как, вы сказали, ее зовут?
— Даньелл.
— Даньелл, — повторил Райан. Мгновение он сидел молча, затем сильным толчком отодвинул кресло от стола и встал. — Привезите ее через три недели. Я скажу секретарше, чтобы за это время приготовили все…
— Извините, мистер Маклеод, но это невозможно.
— Невозможно? Что вы хотите этим сказать? Должно быть возможно. Мне нужно время, чтобы по-новому организовать свою жизнь. Скажите моей секретарше, где живет Даньелл, и Холли позаботится обо всем.
— Она за дверью. В вашей приемной.
— Разумеется, а где же ей еще быть? Там стоит ее стол. А теперь, если не возражаете… у меня чертовски много дел.
— Извините, я, кажется, не совсем ясно выразился. В приемной Даньелл.
— В приемной? Как, уже? — Райан рухнул в кресло и прикрыл ладонью глаза. — Черт побери, что же мне теперь делать?
Несколько минут Бекки позволила себе наслаждаться покоем Сиреневого дома, затем с усилием отлепилась от дощатой двери и, обогнув изящную винтовую лестницу, шагнула в арочный проем комнаты для игр.
— Ой, миссис Хансен! Что это с вами стряслось?
— Кошмарный вид, верно? — Бекки улыбнулась Энн, старшекласснице, которая присматривала за детьми. — Садилась в машину, и меня обрызгал грузовик.
Дети целиком погрузились в настольную игру, разложенную посреди старого ковра. Выцветший и потертый, этот персидский ковер, тем не менее, оставался самым уютным местечком на полу из твердой древесины. Пятилетний Никки, восседавший на коленях у Энн, помахал матери ручонкой. Сара, восьмилетняя дочь Бекки, пробормотала «Привет!», но головы не подняла.