Ожидание
Пройдя в гостиную, Серых включил телевизор. Осторожно задернул шторы. Гнушев остался в гостиной вместе с хозяином, Шабенко, подсоединив к аппарату вторую трубку, ушел на кухню. Сам Тауров отправился в прихожую. Здесь было довольно тесно, свет проникал только через маленькое круглое оконце. За громоздкой вешалкой, на которой грудой висели старые пальто, плащи и фуфайки, стояла тумбочка для обуви. За круглым оконцем было видно крыльцо, часть улицы и несколько домов на той стороне.
Некоторое время Тауров с интересом разглядывал улицу и два видимых отсюда одноэтажных дома. Примерно через час интерес притупился, и он поймал себя на том, что слишком часто смотрит на часы. Где-то около четырех наступило дремотное состояние, во время которого он лишь отмечал про себя по звукам, что делают в соседних комнатах хозяин, Г нушев и Шабенко. В конце концов поневоле снова вернулся к размышлениям. Суть происходящего, по крайней мере пока, состояла из сплошных неясностей. Болышев исчез, где он, можно только гадать. Может быть, уехал. Но возможно, Болышев сейчас в самом деле в Дальноморске. На какой-то заранее снятой и не известной никому квартире. Впрочем, Болышева ищут. Не исключено, что его даже найдут. Найдут — и что? Наверняка Болышев позаботился о том, чтобы хорошо спрятать «фарфоровое» золото. Если они это золото не обнаружат, то, даже задержав Болышева, не смогут доказать его вины. По крайней мере, по части хищения.
Но если Болышев сам придет сюда, за тремястами золотыми десятками — другое дело. Если исходить из характера Болышева, он не может не искать спрятанные от него бывшим «шестеркой» золотые десятки. Наверняка, пока он их не найдет, он не успокоится. Причем затягивать эти поиски Болышеву нет никакого смысла.
Около пяти в прихожую заглянул Серых.
— Может, чаю попьем? Давайте? Воду я уже вскипятил.
Если Болышев придет, он сделает это скорее всего в начале вечера, подумал Тауров. Впрочем, Болышев вполне может позвонить или прийти к ночи. Не угадаешь.
— Хорошо, давайте. У вас есть место, которое не видно с улицы?
— Есть комнатушка, под мастерскую оборудована.
Пока они вчетвером пили чай, стемнело. Грязную посуду Серых унес на кухню. В гостиной было полутемно, лампа света почти не давала. Сидя в кресле и изредка поглядывая на экран телевизора, Тауров подумал: если Болышев сегодня не объявится, они должны остаться на ночь. И на следующий день.
И в это время прозвенел телефонный звонок. Тауров посмотрел на стоящий рядом телефонный аппарат. Перевел взгляд на хозяина.
— Снимать? — спросил Серых.
— Не спешите. — Тауров взял прилаженную заранее параллельную трубку. — Трубку снимете по моему сигналу. Если я кивну — значит, это тот самый человек. В таком случае разговаривайте, как мы договорились. Снимайте.
Серых взял трубку:
— Алло? Алло, слушаю?
— Илья Трофимович?
Голос Болышева. Тауров кивнул. После паузы в трубке раздалось:
— Простите, мне нужен Серых Илья Трофимович.
— Это я. А кто это?
— Вы меня не знаете. Меня зовут Сергей Иванович. Я друг Леши Пономарева. Вы уже знаете про Лешу?
— Знаю — что именно?
— Что он умер? Застрелился?
— Знаю. Звонил сегодня тетке, поверить просто не могу. Вы сами-то кто ему будете?
— Хороший друг. Илья Трофимович, вам Леша ничего не оставлял? Он должен был вам оставить одну вещь. Для меня.
Серых вздохнул:
— Как бы объяснить… Леша тут заносил одну вещицу. Сказал, заберет. Ну вот, а теперь, видите…
— Эту вещь он оставил для меня.
— Понятное дело… Только кто вы? Я ведь вас не знаю?
— Я ведь сказал: хороший Лешин друг.
— Хорошие друзья разными бывают. Там тоже хорошие друзья.
— Где «там»?
— В милиции.
Болышев долго молчал. Прислушавшись, Тауров ощутил, как он дышит в трубку. Ясно, триста золотых десяток — не шутка.
— Илья Трофимович, если б я был из милиции, я б вам не звонил.
— Понятно. Я как раз поэтому и спрашиваю насчет вашей дружбы с Алексеем. Надежный вы человек? Или нет?
— Не понимаю. Я хороший Лешин друг. И хотел бы забрать то. что он у вас оставил. Повторяю, оставил он это для меня. Вы лично при этом тоже не будете обижены. Обещаю. Понятно?
— Понятно. Хорошо, Сергей Иванович. Я просто хочу, чтобы не было накладок.
— Накладок не будет, но… Например, я хотел бы знать, кто-нибудь уже интересовался Лешей? У вас?
— Пока нет.
— Точно?
— Точно. Да и откуда кто знает? Пока все тихо.
В трубке стояла тишина. Наконец голос Болышева сказал: