Передача Ермакова.
Дерек Ламберт
ЭПИГРАФ
«Когда поезда остановятся, это будет конец»
- Ленин.
ВЫЕЗД
Среди тех, кто находился на борту Транссибирского экспресса, отправлявшегося с дальневосточного вокзала Москвы в 10.05 в понедельник, 1 октября 1973 года, был самый влиятельный человек в Советском Союзе и человек, который планировал его похитить.
Они сели по отдельности в четырех вагонах: кремлевский лидер Василий Ермаков в особом вагоне, окруженный милицией и КГБ, толстым, как тля, похититель Виктор Павлов в мягком спальном вагоне с татарским генералом и его женой.
Ермаков, дородный и веселый, сидел за письменным столом в черном кожаном кресле с откидной спинкой, курил сигарету с картонным фильтром и смотрел, как КГБ проверяет последних пассажиров, садившихся в поезд. Крестьяне со своими самоварами, одеялами, наказанными чемоданами и живыми цыплятами выглядели настороженными; но не так страшно, как враги государства Ермаков допрашивал в тридцатые годы. Это был прогресс.
Он погасил сигарету, как будто давил таракана. Это резкое движение насторожило двух его телохранителей и нервную секретаршу, которые выжидающе парили. Ермаков, такой же добродушный, как Сталин, одобрительно кивнул: онлюбил дисциплинированное послушание, но не раболепие, которое он презирал.
Он сказал: «Думаю, пойдет снег».
Теперь должен был пойти снег.
«Думаю, вы правы, товарищ Ермаков, - сказал секретарь, бледный мужчина в очках в золотой оправе, знание кремлевских интриг вызвало у него неврастению.
Свое согласие выразили и двое телохранителей в серых костюмах с плечиками-плечиками и выступами из пистолета на груди.
А снаружи пахло снегом. Небо было серым и в синяках, лица толпы, собравшейся к отъезду Ермакова, стоически сознавали предстоящие месяцы. Атмосфера подходила к путешествию в Сибирь, зимнему путешествию.
Для Ермакова путешествие было великолепным символом. Историческая русская тема продвижения на восток - в то время как американцы продвигались на запад; освобождение скованных царей армий рабов; победоносное преследование русских белых; новая цивилизация, которую молодые россияне построили на прочном, как бетон, фундаменте из пермского инея.
Поездка была его собственной идеей, уже получившей широкую огласку. Серия митингов на аванпостах Советского Союза с речами, предупреждающими о скоплении китайцев у сибирской границы, о диссидентах, таких как Александр Солженицын и Андрей Сахаров, и о том, что евреи агитируют покинуть Россию в Израиль.
Он взглянул на свои наручные часы размером с наручник. Осталось пять минут. Он выпил минеральной воды Нарзан.
На платформе двое мужчин в штатском вытолкнули пассажира со станции. Коренастый кудрявый мужчина с смуглой грузинской кожей. Он был согнут пополам, как будто его ударили коленом в пах. По-видимому, его бумаги были не в порядке; или в его паспорте было проставлено слово ЕВРЕЙ.
Вчера у здания Центрального телеграфа на улице Горького прошла сионистская демонстрация. Про себя Ермаков подумал: хрен с ними. Отпустите смутьянов, оставьте себе мозги.
Он указал на пленника, которого тащили, его ноги топали по земле. "Еврей?"
Его секретарь кивнул, полируя очки. "Вполне возможно. Безопасность сегодня очень строгая ».
«На Лубянке у него будет достаточно времени, чтобы выучить наизусть Всеобщую декларацию прав человека. «Каждый имеет право покинуть любую страну, включая свою собственную, и вернуться в свою страну» ».
«Статья 13, пункт 2», - сказал секретарь, надевая очки.
«Всеобщая декларация предательства человечества», - сказал Ермаков.
В его жилах сильно текла сила. Он уставился на настенную карту Сибири с проезжающей по ней железной дорогой. Теперь он был Ермаком, объявленным казаком, который в 1581 году начал завоевание Сибири для Ивана Грозного и был награжден броней, серебряной чашей для питья и меховым плащом с плеч Ивана.
В поезде кипела жизнь, солдаты за окном приковали внимание. Момент отъезда был лишь частично испорчен завершением мысли Ермакова: карьеру Ермака оборвала шайка татарских воинов: он попытался доплыть до безопасного места, но утонул под тяжестью нагрудника.