"Что ты можешь сделать?"
«Волга» резко свернула, чтобы не попасть в такси с пьяным водителем.
«Я могу показать миру, - сказал Павлов, - что у нас есть яйца».
* * *
В основном они встречались на открытом воздухе, на Ленинских горах или в березовых лесах к западу от города, где москвичи купались летом у речных пляжей и катались на беговых лыжах долгой зимой.
Иногда они встречались в маленькой квартирке на перекрестке Садовой Самотечной и Петровки. Рассказывая о футбольной команде московского «Динамо», любовницах и деньгах, они систематически обыскивали комнату в поисках микрофонов. Избавившись от этого, они назвали процесс. Пока багов не обнаружено.
Они встречались одновременно только с тремя, чтобы не вызывать подозрений. В этот вечер были Павлов, Юрий Митин, поэт, лауреат Государственной премии, и Иван Шиллер, журналист « Правды», специализирующийся на еврейских делах. Каждый культивировал антисионистский фронт; ни у кого не было еврея в паспорте.
Каждый был яростен в своей вере, и ни один из них не был сильнее Шиллера, гнев которого подогревался ежедневными предательствами, которые ему приходилось совершать в своей газете. Вчера он завершил облаву пятидесяти выдающихся евреев и приказал им подписать письмо, осуждающее агрессию Израиля на Ближнем Востоке.
В письме также говорилось об эмиграции. «Мы родились и выросли в Советском Союзе. Именно здесь жили и умирали наши многовековые предки. Нет причин, по которым мы должны ехать в Израиль. И вообще, как можно «вернуться» туда, где никогда не был? »
«А знаете ли вы, - сказал Шиллер с горьким презрением, - что некоторые из них были вполне счастливы подписать?»
Шиллер был заместителем командира зелотов, получивших свое имя от 960 еврейских мучеников, которые покончили с собой, вместо того, чтобы сдать цитадель Масада римлянам. Смерть, чем бесчестие. Комплекс Масада символизировал дух Израиля: он символизировал дух небольшой группы зелотов России.
Чтобы избежать обнаружения, они использовали кодовые имена, каждое из которых имеет сделку, начинающуюся с буквы P на английском языке. Павлов - Профессионал, Митин - Поэт, Шиллер - Пенман.
Шиллер был худым мужчиной с грязной кожей, впалыми щеками и плохими зубами. Его репрессии были даже сильнее, чем репрессии Павлова, потому что, в отличие от Павлова, он был практикующим евреем. Его величайшие искушения приходили в такие времена, как Новый год и Искупление, или в дни, когда совершалась Йизкор , молитва за умерших. Затем он захотел посетить синагогу; но если он это сделает, он предупредит полицию. Даже находиться возле синагоги на Архипова в субботу было опасно, потому что она находилась под наблюдением КГБ. Итак, Шиллер молился наедине, тайно ел мацу, читал пасхальную молитву «В следующем году в Иерусалиме» и ждал.
В одном отношении Шиллер был слабее Павлова: он был слишком религиозен, чтобы быть безжалостным убийцей: у Павлова не было таких запретов. Но если и возникнет раскол, какая-либо борьба за власть, то это произойдет между этими двумя людьми.
Квартира принадлежала поэту Митину. Он варил кофе, в то время как на шатком столе, покрытом линолеумом, под доброжелательным взглядом Ленина в рамке на стене двое других мужчин играли в шахматы. Встреча старых друзей, если будет слышен стук в дверь.
Шиллер с горечью сказал: «На прошлой неделе я помог организовать публикацию заявления наших религиозных лидеров . «Как и граждане других национальностей, евреи пользуются всеми правамигарантировано Конституцией, включая право исповедовать свою религию ».
Он отбил одну из пешек Павлова своим слоном. «Я получил подписи шести так называемых раввинов под этим заявлением».
«Посрать на раввина» , - сказал поэт. Это был худощавый молодой человек с бледным лицом, монашеской челкой и скверным ртом. В то время как Шиллер хотел бы ввозить Библии в Россию, Микин хотел бы контрабандой вывозить советскую литературу. Его разочарование нашло выход в ненормативной лексике, в словесной жестокости его любовного романа.
Павлов сказал: «Нельзя терять терпение. Мы все приносим жертвы. С каждым днем мы приближаемся к нашей цели ». Он передвинул одного из своих черных слонов и сказал: «Шах».
«Какая цель?» - спросил Шиллер. Он нахмурился, глядя на деревянную доску и детали, сделанные в трудовом лагере. «С каких это пор у нас есть цель?»
«Писать на тебя», - воскликнул поэт. «У нас был идеал годами, а цель - месяцами».