Анатолий Альтман: «Сегодня, в день, когда решается моя судьба, я чувствую себя прекрасно и очень грустно: я надеюсь, что в Израиле наступит мир. Шлю сегодня привет, моя земля. Шалом-Алейхем! Мир тебе, Земля Израиля ».
Когда были оглашены приговоры, Павлов присоединился к дисциплинированным аплодисментам, потому что он создал лучшее прикрытие - антисемитизм. На него набросилась родственница одного из подсудимых: «Зачем аплодировать смерти?» Он проигнорировал ее, сдерживая свои эмоции, как он так часто контролировал их раньше. Он был профессионалом.
Он безлично наблюдал, как родственники, плача и крича, забирались на скамейки. «Дети, мы будем ждать вас в Израиле. Все евреи с тобой. Мир с тобой. Вместе мы строим наш еврейский дом. Ам Исроэль Хай ».
Со слезами по щекам старик запел «Шма Исроэль». К ним присоединились другие родственники, затем некоторые из заключенных.
Виктор Павлов тоже спел ее, тихо, с дистиллированным чувством, продолжая аплодировать предложениям. Тогда местный секретарь партии, собравший послушных зрителей, понял, что хлопки в ладоши стали частью сионистских эмоций. Он виновато рявкнул: «Прекратите аплодисменты». «Еще один любитель», - подумал Павлов, перестав хлопать: у каждой стороны была своя доля: знания обнадеживали.
В 11 часов утра 30 декабря в Верховном суде Москвы после продолжительной кампании протеста по всему миру два смертных приговора были заменены длительными сроками заключения в лагерях строгого режима, а еще трем обвиняемым были смягчены приговоры.
Пока Коллегия Верховного Суда рассматривала апелляции, Павлов ждал снаружи, отмечая личность пары демонстрантов. С их разрешения он позже опознал их в КГБ в их штабе на Лубянке напротив магазина игрушек. Их посадят на пару недель за хулиганство, и его прикрытие будет усилено.
Еврейский поэт Иосиф Керлер давал интервью иностранным корреспондентам. Он сказал им, что Ленинградский приговор - это приговор каждому еврею, пытающемуся получить выездную визу в Израиль. Но Павлов знал, что нет смысла давать информацию против Керлера: у полиции есть досье на него, и в нем нет ничего поэтического. Также не было смысла сообщать о еврейке из Киева, которая рассказывала корреспондентам о гибели своего сына в Иерусалиме: у КГБ тоже был ее номер.
Нет, информация должна была быть новой и сравнительно безвредной. У Павлова была договоренность с еврейским школьным учителем, который не возражал против двухнедельного перерыва во время школьных каникул. На лацкане его лацкана был прикреплен кусок белой ткани с надписью на иврите «НЕТ СМЕРТИ» с желтой шестиконечной звездой Давида под ним. Он имел в виду хорошие намерения, но переусердствовал; это было все равно что раскрыть информацию против человека, идущего по Красной площади с дымящейся бомбой в руке. Симпатичная еврейка также согласилась отбыть двухнедельный срок, установленный законом. Павлов сообщал, что она выкрикивала провокационные сионистские лозунги; хотя она ничего подобного не делала, потому что, как и Павлов, у нее было мало времени на мольбы и протесты; Израиль был силой, и вы не искали входа, скуля. Павлов уставился на нее через толпу; она смотрела назад, не узнавая; она тоже была профессионалом.
Среди корреспондентов Павлов заметил американец Гарри Бриджес. Высокий, томный, внимательный. У него был вид человека, у которого была зашита история. Он не стал брать интервью у демонстрантов и успел опекать других журналистов. Павлов за это восхищался им; в то же время он надеялся, что сгниет в аду.
Когда было объявлено об успехе апелляций, демонстранты пели и выкрикивали свое облегчение. Виктор Павлов не почувствовал облегчения; теперь любители даже лишились мученичества. Они сделали аборт: он зачать ребенка.
* * *
Виктор Павлов принадлежал к той самой злобной группе революционеров: к тем, кто не полностью принадлежит к тому делу, за которое они борются. Он боролся за советское еврейство и был евреем лишь частично.
Иногда его мотивы пугали его. Почему, когда так много чистокровных евреев советовали «осторожно, осторожно», он, дворняга, призывал «действовать, действовать»? Больше всего его беспокоила искренность его убеждений. Были ли интриги и неизбежная жестокость просто наследием? - генеалогическое древо, посаженное в насилии? И право евреев эмигрировать в Израиль: было ли это всего лишь легкой причиной?
Виктор Павлов страстно искал оправдания. Он нашел это в основном в богатстве своей еврейской крови. Он так глубоко чувствовал это, что иногда ему казалось, что это было иначе, чем его родовая кровь.
Его прапрадедушка и прадедушка были евреями, рожденными в огромной черте оседлости в европейской части России, где цари держали евреев в плену. После убийства Александра II евреи стали козлами отпущения, а предки Павлова были сосланы в Сибирь на одну из шахт, где ежегодно для Александра III добывалось 3600 фунтов золота.