Он увидел лицо, выглядывающее из окна. Затем дверь открылась, и Бриджес уставился в дуло пистолета.
* * *
Они дали ему кофе и бренди и потерли лицо. «Это как вернуть человека из мертвых, чтобы повесить его», - заметил Шиллер.
Бриджес отпил кофе и подавился бренди. «Однажды я рассказал такую историю», - сказал он. «Бывший премьер-министр Турции. Принимал передозировку наркотиков. Ему сделали промывание желудка, а потом казнили ».
"Чего ты хочешь?" - спросил Павлов. «Не еще один курьер из Разина?»
Бриджес покачал головой. Его щеки снова пылали, а ноги болели, когда кровь начала циркулировать. «Никаких запросов от Разина. Я присвоил себе эту историю ».
Павлов сказал: «Анна. Она жива? »
«Я не знаю», - сказал Бриджес. «Она могла бы быть. Я слышал женский голос в палатке Разина ». Он увидел надежду на лице Павлова и был счастлив.
Шиллер презрительно сказал: «Придумал себе рассказ? Вы бы не заявили о нарушении правил дорожного движения, если бы думали, что это доставит вам неприятности ».
«Времена изменились, - сказал Бриджес.
Шиллер сказал: «Это какая-то уловка».
Педераст сказал: «Мы должны убить его». Он с надеждой посмотрел на Павлова.
«Посмотри на это с другой стороны», - сказал Бриджес, потянувшись за бутылкой бренди. «Рискнул бы я сбежать и бродить по метели в одиночку, если бы мне не нужна была история? Что я могу навредить? Вы все обречены и знаете это. С таким же успехом ты можешь поверить мне в доверие. Есть шанс, что я могу рассказать миру о том, что вы сделали ».
Они смотрели на него с сомнением, пока Павлов не сказал: «Он прав - он не может причинить вреда».
«И, - мягко сказал Шиллер, - он может позаботиться о вашем месте в учебниках истории».
«Мир должен знать, что мы сделали», - сказал Павлов. «Мир должен знать, что мы сделали для Израиля».
«Что именно вы сделали для Израиля?» - спросил Бриджес.
«Я дам тебе знать, - сказал ему Павлов, - когда мы получим подтверждение».
Мосты сняли шапку и перчатки, осыпая пол снегом. «Я бы хотел увидеть твоего заложника».
Павлов пожал плечами. "Почему нет?"
Они подошли к спящему, где за столом сидел Ермаков, пил нарзанскую воду и писал письма на кремлевских бумагах. Он не поднял глаз.
Павлов сказал: «Гость для вас».
Ермаков закончил фразу и поднял глаза. Бриджес отметил, что его глаза стали яснее, что он носил авторитет, как любимый костюм. "Кто ты?"
«Американский журналист».
"Мосты?"
«Верно», - с удивлением ответил Бриджес.
«И вы хотите взять у меня интервью?»
Бриджес кивнул.
«Обычно это занимает три месяца».
«Я знаю», - согласился Бриджес. «И тогда мы не получаем интервью».
«Вы находчивый человек», - сказал Ермаков. «Не тот человек, которым меня заставили поверить в тебя».
Кем бы он ни был, подумал Бриджес, он лидер. Он был похож на человека, который только что сражался и выиграл какое-то сражение, а не на человека, которого держали под прицелом над взрывным зарядом, который разнесет его тело над ущельем одним ударом детонатора вниз.
Ермаков сложил письмо. «Моей семье», - объяснил он. «На случай, если что-то пойдет не так…» Он взглянул на часы. "Становится поздно. Я даю интервью только утром. Попробуй еще раз, когда эти сумасшедшие накормят меня завтраком. Он повернулся спиной: публика закончилась.
«А теперь, - сказал Павлов, когда они вышли на улицу, - предлагаю вас посадить в камеру. Вы можете начать писать свою историю. Впрочем, бог знает, как его вообще можно вывезти из России ».
«Есть способ», - сказал Бриджес.
* * *