Снег перестал идти в три часа ночи. Через пять минут карета осветилась ярким белым светом. Сжав глаза, Педераст погасил прожектор одним выстрелом из своего АК-47.
ГЛАВА 7.
Майор был весел. Он принес с полевой кухни сваренные вкрутую яйца, а санитар - кофе, хлеб и фрукты. Либби догадалась, что он выбрал время приема пищи, чтобы побыть с ней наедине. Она спросила его, что происходит, и он дал ей расплывчатые и веселые ответы. Чем хуже была ситуация, тем веселее он становился. Он спросил ее, куда ушли Бриджес, и когда она сказала, что не знает, он ответил: «Это может быть только там», указывая на мост.
"Как вы думаете, он это сделал?"
Майор отрезал верхушку своего яйца. "Возможно. Кто знает?" Он вонзился в яйцо пластиковой чайной ложкой. «Вы очень любите мистера Бриджеса?»
«Я уважаю его».
«Значит, вы изменили свои идеи».
«Вы очень наблюдательны».
«Я очень чувствителен к атмосфере. Особенно, когда это атмосфера, окружающая красивую женщину ».
«Вы сказали, что ваш отец был в дипломатическом корпусе?»
Майор ухмыльнулся, его глаза были ярко-голубыми и здоровыми. «Я сибиряк. Мы романтики. Сибирь полна романтики и печали. Вы когда-нибудь слышали историю о дочери французского инженера, которая обручилась с русским в Красноярске? »
Либби сказала, что нет. Она попыталась есть, но хлеб у нее во рту пересох. Она пригубила кофе, глядя через открытую дверь на мост.
«Ее отец построил здесь мост на Великую Сибирскую железную дорогу. В качестве свадебного подарка ей подарили комплект серег из сибирских бриллиантов. Свадьба была устроеназа тот же день, что и открытие моста. Но чтобы носить серьги, ей пришлось проколоть уши. Она заразилась и умерла в день свадьбы. Говорят, что каждый настоящий сибиряк плачет, когда переходит по этому мосту ».
Наблюдая за ним сквозь пар от своего кофе, Либби подумала, что майор вряд ли когда-либо плакал в своей жизни. Она спросила, что случилось с женой Павлова.
Майор был расплывчатым. «С ней разобрались, - сказал он. «Это все, что я могу вам сказать. Возможно, полковник Разин просветит вас. Он отвечает за безопасность ». Он намекнул, что это объясняет отсутствие безопасности.
"Что происходит сейчас?" - спросила Либби.
"Ждем. Больше нечего делать. Казалось бы, товарищ Ермаков не хочет быть мучеником. Зачем ему? Он стоит десяти евреев. Сотня, тысяча… Зачем нам вообще их здесь держать? Одевайте их, кормите. Я думаю, мы должны отпустить их всех. Отправить в Израиль три миллиона российских евреев. Как бы Израилю это понравилось? »
«Вы антисемит?»
"Конечно, нет." Майор обезглавил второе яйцо. «Я пророссийский, вот и все. На самом деле я тоже произраильский ». Он не стал понижать голос. «Как солдат я должен быть. С каких это пор мир видел такую прекрасную армию? И почему? - потому что они борются за свое существование. Я был бы горд сражаться с израильтянами ».
«Тогда почему вы против евреев, которые хотят уехать из России в Израиль?»
«Потому что они русские», - коротко сказал майор, очищая яблоко складным ножом. «Но давайте поговорим о другом», - сказал он, разрезая яблоко и передавая дольки Либби. «Очень приятно, что мы с тобой наедине вместе».
«Ты, я и около 500 солдат».
«Вместе в этом здании», - продолжил майор. «Подумайте о его истории. Романтика золота. Жадность истрасти, которые существовали здесь, пока люди ждали возвращения к цивилизации. Когда пришли люди, надеясь получить свой горшок с золотом, но обнаружили, что шов уже разработан ». Он налил им еще кофе. «Может быть, вы вернетесь в Россию, когда закончите эту поездку? Может, встретимся в Москве или Ленинграде? Я всегда могу сэкономить на отпуске ... »
«Возможно», - сказала Либби. «Все возможно».
Майор вздохнул. «Но вы влюблены в Бриджес. Американцы ... Они, кажется, наши соперники во всем ». Он вызвал санитара и сказал что-то по-русски, чего Либби не поняла. Санитар вышел из здания вокзала.
Майор сказал: «Сегодня будет много салютов. Из Москвы приезжает много очень важных господ. В том числе, - эта мысль, казалось, ему понравилась, - вышестоящего полковника Разина. Хотя, - задумчиво добавил он, - я думаю, что Разин ему подойдет. Он выжил давно. Но ему есть о чем отговорить себя в это время ». Он допил кофе и закурил. «Если бы не он, Германия сегодня правила миром. Если бы они позволили генералам вести войну, они бы ее выиграли ».