Языка друг друга встретившиеся не знали. И потому общения не получилось. Впрочем, бывалая в жизни Пфиона попробовала объясниться со спасенной на языке царских скифов. Этот язык был известен различным племенам по всему побережью Понта Эвксинского, и потому для соседей являлся как бы международным.
Девушка кое-как сумела ответить, что ее должно было забрать морское чудовище – полузмий, полудива. Получалось, что у злой полудивы три змеиных хвоста и ее уже недавно кормили, но вот она прислала опять свою небесную колесницу. И девушка с тревогой казала на небо…
В это время из-под густой тени ближайшей скалы выбежал стройный юноша и понесся навстречу девушкам.
– Кхартак! – воскликнула недавняя пленница, но времени на излияния чувств оставалось мало.
По небу неслась огненная колесница, над которой день превращался в ночь. Колесница нестерпимо ярко мерцала. Под ней дыбилось море. Волны становились все выше и с силой бились о скалы. По периметру колесницы мелькали золотые щиты. Их форма была округлой. За каждым из щитов мог притаится сам Властелин неба.
– Ардаба! – пала на колени спасенная. Амазонки последовали её примеру. Об Ардабе они слышали впервые, но о колесницах богов из преданий своего народа знали немало. Колесницы приходили всегда только за девушками. Значит и эта девушка, по всему, была предназначена для Всевышних – для самого Дзивы и его ближайшего окружения. Они даже подтолкнули несчастную навстречу року, но в этот миг колесница резко взмыла в пространство. Постепенно небо начало приобретать обычный вид, и все стоявшие на пяточке некогда вылитой в море магмы, переключили свой взор на бушевавшее подле море.
Прежде чем море успокоилось, отважная четверка несколько раз спасало тех, кого ослабил длительный невольничий путь.
К тому времени, когда бурные волны превратились в обычную мелкую зыбь, на берегу оказалось более двух десятков освободившихся амазонок, девушка Кея и старый грек-смотритель Алквиад, чудом уцелевший после ножевого удара Пфиона. Судьба хранила его и бурных волнах внезапно разыгравшегося по воле посланников небес шторма.
Его выбросила на берег исполинской волной. Теперь он, страшась недавних пленниц, всё время нервно обтирал бороду, но к своему удивлению, агрессии амазонок не наблюдал. Он не знал их древнего обычая, что выживший в сражении и обезоруженный враг, не более чем раб, который более не опасен.
Одним словом, Алквиад выжил и теперь полагался на волю Зевса и всех горних богов Олимпийцев. Амазонки же полагались на праматерь свою Мерину и Проведение. Молодой скиф полагался на одну только удачу. А Кея всё ещё не верила в своё внезапное счастье.
Тилия первой приступила к беседе с местными жителя, привлекая к ней Алквиада, который за много лет морского пиратства обучился нескольким варварским языкам.
– Переводи! – строго приказала она. Старый грек покорно кивнул. Ему была дарована жизнь, а на большее он и не рассчитывал…
Кея подробно рассказала толмачу о перипетиях случившегося. Из её слов следовало, что юноша Кхартак был по рождению скифом, и ему, как чужаку, племя тавров в лице старого колдуна Скилурда и ее отца – вождя племени, было отказано в руке его избранницы, хотя Кхартак три год пас племенное стадо красных быков, которые в большинстве своем принадлежали отцу Кеи. Но Скилурд выследил их, когда они были вдвоем в той позе, после которой обычно случаются дети. Теперь она ждёт ребёнка, но Скилурд убедил отца, что это двойной дар небу. И тут нагрянула небесная колесница.
– Тха! – воинственно прервала рассказ молодой женщины Птифа. – Меня, сестры, изнасиловали на корабле. Один из этих, – и она грозно кивнула в сторону Алквиада. – Все равно дождусь материнской воды. И если небесам будет угодна девочка, то сделаю её отважным воином, но если мальчик – переломаю ему ноги и руки и брошу в лесной чащобе.
– Без моего позволения ты, сестра, ничего не посмеешь. Мы сейчас в меньшинстве, а для продления рода иногда полезна и семя врага. Ведь ты убила его, а Кея не хочет. У нас со своим избранником она остаться не сможет. Да и смешать жаркие материнские воды с водой горного ледяного ручья она не посмеет или даже умрет. Так что нам придется познакомиться с её трусливыми сородичами, а Скилурда мы накажем по-своему. Был бы воин, мы выломали бы ему большой и указательный пальцы. Но он местный колдун и должен хорошо видеть внутри себя. Пусть будет посему, но глаз мы его лишим, чтобы впредь не зарился на девичью красоту.
Амазонки одобрительно закивали и издали победный клич: