– Трудно сказать, – уклончиво ответила Тилия. – Боги провели нас через два континента – Африку и Евразию, где мы покорили множество стран. Вот почему, у нас не особо любили вспоминать о тех случаях, когда амазонки терпели поражения. Может, потому и не сохранились подробностей о тех событиях. То, что так долго помнят Боги, очень быстро забывают обычные люди. Ведь время в самые кратчайшие сроки фарширует мозги… И из них всё неудобное изымается мгновенно.
– Но ведь нам на деле придется столкнуться с небесным даром или даже дарами, – возмущённо воскликнул Алкивиад. – Станем ли мы уподобляться человеческим младенцам? Ведь во все времена правду передают и помнят жрецы!
Все повернулись к порабощенному греку, крайне недоумевая, о чем тот лепечет.
– Дело в том, – между тем неспешно повествовал грек, – что неподалеку от здешних мест находится сакральная пещера, где по преданию хранятся древние ценности предков-кентавров…
– Мы не кентавры, а скифы, – решительно возразил пылкий Кхартак… – И греческие мифы для нас – не указка.
– Ну, и мы здесь при чем? – в свою очередь удивилась Пфиона. – Жили, воевали, любили… Но боги удостоили своим вниманием только Ипполиту, а нам подарили в веру в её непобедимость. И во имя этой веры мы перережем горло любому!
– Любым инородцам греки всегда обещали проход через свои исконные земли, – попытался объяснить Алквиад. – Сразу же, как будет и здесь установлен священный столб, вы станете равными среди равных, – это признается и таврами. И тогда вам ни что не будет претить отправиться на поиск сокровищ. Но только, принадлежащих племени амазонок... Своих же сокровищ ни скифы, ни тавры никогда не упустят… Кстати, таврам, боги даровали тонкостенный золотой горшок. В него обычно бьёт молния искупления и освящает таврское воинство. Так что, вы сами отправитесь на поиски неизвестных сокровищ. Я же останусь с Фаэрденой. У неё вскоре должны отойти воды, вот тогда я и понадоблюсь.
– Нет, – резко возразила старому греку Пфиона, – амазонки рожают в седле! И ты пойдешь с нами.
Возражать воинственной фурии было неуместно. Все замолчали, мысленно готовясь к новым жизненным испытаниям.
27.
..Вот-вот должна была начаться сакральная процедура посвящения вновь созданного родового камня богам амазонок и тавров. Уже не впервые развитые племена Ойкумены соединяли в едином пантеоне своих богов и божеств…
Верховный жрец тавров Скилурд вывел под уздцы белого коня с пепельным хвостом и гривой. Затем он трижды совершил священнодействие: прежде всего он сотворил руками в воздухе подобие магического знака, форму которого трудно было определить. Тут же слуга поднес ему острый кинжал, предварительно смоченный в водах священного источника.
Встревоженный конь заржал – протяжно с надрывом, раздувая благородные ноздри. Видимо животное интуитивно почувствовало свою скорую кончину.
Тут же жрец многократно отработанным движением внезапно полоснул острым лезвием по шее несчастного коня. Конь дрогнул, издав короткий предсмертный хрип. Кровь брызнула рекой. Скифские рабы понуро склонили головы. Смерть священной лошади была для них глубоким потрясением…
Поток крови беспрепятственно лился на только созданный стараниями амазонок грубый родовой камень.
Внезапно жрец наклонился, зачерпнул крови вместе с копной луговых трав, собранных здесь заранее, и опрометью оббежал родовой столб три раза, выполнив обряд посвящения. После этого скифские и греческие рабы потянули за вервия из конских жил и столб поднялся в пространстве.
С этого мгновения он превратился в священный амулет, охраняющий амазонок и всех путников, едущих и идущих к их вновь обретенному очагу.
Но для того, чтобы сакральный родовой знак амазонок благоприятствовал им в будущем поиске, этот родовой камень требовалось перевести в таврийский кромлех. Под восставший камень ловко подвезли широкие пологие салазки. Предстоял волок в пределы священного кромлеха.
Делом занялись обученные рабы…
Пронзительно запела звонкая камышовая дудка, которой вторили барабаны. Камень неспешно тронулся в путь. Низкорослые таврийские быки потянули его в заданном направлении. Несколько тавров и скифов, переодетых в одежды героев мифов попутно разыгрывали сцены из быта священных небожителей.
Один из них держал в руке импровизированную молнию – изготовленный из медного прута характерный зигзаг, стреловидно раскованный на конце. Скилурд в неведомом доселе амазонкам экстазе бежал впереди процессии. Он всё время пел таврские священные гимны. Его подвижность завораживала. В отблеске факелов его тело, обильно смазанное оливковым маслом сияло и отражало лунный свет. Жрец был просто великолепен.