— В предстоящем бою мы или умрем, или победим. Ни одного труса, ни одного дезертира. К трусам приказываю применять оружие. Большевистским духом и воинской подготовкой мы сильнее бандитов, и мы победим!
После совещания радировал Классовскому:
В бою участвуют станковые и ручные пулеметы, ружейные гранатометы. Орудие, вероятно, к бою не поспеет.
При отходе немедленно радируйте. Еще раз разъясните своим пароль «Сабля — Саратов». Через каждый час слушайте мою рацию. Масленников».
Несмотря на все усилия, водопой закончили только в четыре часа сорок пять минут семнадцатого мая.
Одного ведра воды на коня и одной фляги на бойца, конечно, было недостаточно, но по-прежнему командование отряда должно было требовать от личного состава нечеловеческих усилий: могучим тайным союзником басмачей была жажда.
Рассказу о самом бое в записках старшего врача отряда Хорста предпослан эпиграф: «В это утро раннее солнце заливало кровью горизонт». Думается, что не констатация происшедших семнадцатого мая драматических событий выражает главную суть этих событий. В это утро каждый участник боя держал экзамен на, звание советского солдата, в будущем выстоявшего и не сгоревшего в пожаре войны под Москвой, в окопах Сталинграда, на Курской дуге, в боях за Берлин, за освобождение Европы. В это утро рождался герой-командир, сумевший победить тогда, когда, казалось, отряду грозили разгром и гибель.
Посылая одного из проводников с запиской к начальнику каравана Голованенко, требуя немедленно выслать двадцать пять — тридцать самых лучших верблюдов с водой, Масленников не мог знать, что Голованенко сам догадался о такой необходимости и по своей инициативе выслал двадцать лучших верблюдов с водой вслед за отрядом.
В 4.30 утра с полуторасуточным запасом продовольствия и фуража, с десятью ведрами воды из горько-соленого Дурмета отряд выступил в направлении на юг по старой караванной тропе Питняк-Мевр.
Командира полка огорчало то, что все-таки нашлось несколько человек, а точнее — семь, не выдержавших жары. Среди них известный командиру полка своей расхлябанностью Голобородько, который, несмотря на строжайший запрет, съел полбанки консервов, за что едва не поплатился жизнью.
Конечно, командир полка понимал, что сейчас от личного состава полка он требует нечеловеческих усилий и что могут найтись такие, которым не по силам столь тяжкие испытания, стократно усиленные жаждой. Командиры отделений оставили их на колодце Дурмет с приказанием быть маяками для орудия и транспорта, а потом догонять основные силы.
Масленников распорядился также: прибывающим бочата заполнить водой и немедленно идти в направлении на тропу по следам отряда. Иметь боеготовность так, как во время боя: отдельные группы бандшайки могут прорваться и сюда, к колодцу Дурмет.
Но если рассуждать трезво, для особых огорчений в смысле песковой готовности личного состава у командира отряда не было оснований, и в этом, как всегда, огромная заслуга политсостава. Если бы политработа хоть на один день, на один час немного ослабела, если бы не были в самые трудные минуты всегда впереди не только секретарь партбюро, но и рядовые члены партии, отряд превратился бы в группу страдающих от жажды, мечущихся людей, охваченных одним лишь желанием — спастись от гибели.
Порадовала его и инициатива начальника транспорта командира взвода Голованенко, догадавшегося самостоятельно всех лучших верблюдов с бочатами форсированным маршем отправить с колодца Бал-Кую вслед за главными силами. Появление каравана из двадцати верблюдов с бочатами заметно повысило настроение бойцов, поскольку и люди и кони фактически не получили даже минимальную норму.
Командир полка приказал остановить движение на двадцать минут, чтобы перед боем дать коням еще по ведру и по четверть котелка людям.
Еще ни разу за все время движения не переливалась с такой осторожностью вода из бочат в котелки.
И снова командир полка с благодарностью подумал о Масько, Карпове, Быбе, о парторгах подразделений, которые, воспользовавшись раздачей воды, в который уже раз затеяли беседу о тактике басмачей, об условиях безотказного действия оружия.
Приподнятое настроение от близости противника, от того, что вовремя подоспела вода (хотя за двое суток коню полагалось дать не три ведра воды, а двенадцать, не говоря уже о том, что бойцы не получили и пятой части нормы), стало еще заметнее, когда в небе послышался шум мотора и над отрядом появился самолет. В голову отряда был брошен вымпел, в котором руководитель боеоперации Масловский написал: «Направление вами взято правильно, бандстановище в 12–15 километрах».