— Она тоже мне теперь не простит, и отчим ее настроит…
— Мать простит… Давай обдумаем все вместе, и ты первым напиши ей письмо… С этого и начинай. Ну, само собой, о службе подумай: станешь хорошо служить, буду просить для тебя отпуск. Но отпуск ведь тоже надо заработать, чтобы комсомольское бюро и сами солдаты рекомендовали…
Раздался стук в дверь. Капитан строго-настрого приказал дежурному на время беседы с Климановым в канцелярию никого не впускать. Только чрезвычайное происшествие могло быть причиной нарушения приказа.
Вошел сияющий старшина Шауро.
— Товарищ капитан! Дизель с генератором привезли!
— Отлично! Теперь и у нас будет свет!
Что говорить, электрическая лампочка, такая обыкновенная в любом населенном пункте, была на оторванной от всего мира заставе, самой настоящей мечтой!
— Не знаю только, кому поручить сделать проводку на заставе, — сказал старшина.
— А вот Климанову и поручим: специальные курсы кончал, — ответил капитан. — Давай, подбирай себе помощника, — сказал он солдату, — рисуйте схему, обсудим все вместе и приступайте. Провод и ролики старшина с нашим каптенармусом еще ранней весной на заставу привезли…
…Встретились мы с майором Иваном Дмитриевичем Приемышевым уже в наше время в семидесятом году в Прибалтике в комнате дежурного по пограничному отряду.
Из окон видны современные здания военного городка, сверкающего вымытыми стеклами, мокрым асфальтом дорожек, маслянисто поблескивающих под мелким дождиком. Посередине территории — клуб, выстроенный из светлого силикатного кирпича, украшенный транспарантами. И все это празднично прибранное, добротное, ухоженное, радующее глаз.
В тот день побывал я в помещении автоподразделения отряда. К светлому, по-домашнему уютному общежитию с эстампами на стенах и цветами на тумбочках совсем не подходило название «казарма».
Зашли в клуб — там репетиция ансамбля электронных инструментов. В спортзале — тренировка волейболистов.
Накануне посетили автоматическое стрельбище учебного центра, где целое подразделение может решить в течение двух-трех десятков минут сложную тактическую и огневую задачу.
С начальником политотдела подполковником Плотниковым Валентином Васильевичем и секретарем парт- комиссии майором Шаппо Леонидом Васильевичем были мы в классах учебного центра. Классы оснащены сложнейшей электронной аппаратурой, такой же, как на боевых постах технического наблюдения.
После всего увиденного здесь, в воинской части, великолепно оснащенной современной боевой техникой, не так просто было представить себе те времена и то место службы, о которых только что рассказывал мне майор Приемышев.
— Ну и что же тогда дальше с Климановым было? — спрашиваю Ивана Дмитриевича.
— Ясно, что и с Климановым одной беседой дело не ограничилось, — ответил тот. — Правда, после того разговора парня как подменили: ни одного нарушения, даже замечаний не было. Когда движок с генератором привезли, Климанов всю проводку во всех помещениях сделал и так до конца службы всей электрочастью заведовал… Я его поощрил, дал отпуск на родину, Съездил он к матери, вернулся, поблагодарил: «Спасибо, что надоумили…» Стал отличником боевой и политической подготовки, сам работал, как надо, и другим спуска не давал. После увольнения в запас учиться пошел и сейчас письма пишет…
— А бывали и совсем неожиданные случаи, — продолжал Иван Дмитриевич. — Пришел служить к нам на заставу там же в Заполярье Николай Засухин. Рос без родителей, воспитывался в детдоме. Казалось бы, Николай должен приучиться к дисциплине, а он никак не мог свыкнуться с воинским порядком. Начнешь требовать, а у него недоверие: вроде бы начальник заставы придирается. Вижу, плохого самолюбия у парня — хоть отбавляй. Подметил я у него и хорошую черту — прямоту: криводушничать не любил, все что думал, то и говорил. Назначил вместе с ним старшим наряда другого солдата — Сальникова. После спрашиваю, как, мол, Засухин. Сальников отвечает: «Обиделся Засухин, что не его старшим». Ага, думаю, клюнуло… На следующий день назначаю старшим Засухина. Так он ни своему напарнику, ни себе покоя не давал, службу нес, службу требовал.
Раза два отметил я его на огневом рубеже, на полосе препятствий. И стрелять стал отлично, и по физподготовке других тренировал…
Слушая Ивана Дмитриевича, я думал, сколько людей, сколько судеб прошло не только через его руки, но и через его сердце! И скольким он таким, как Климанов или Засухин, вовремя подсказал, как жить, в чем найти себя!