Карен потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что произошло, но с этого момента все стало тихой скоростью и эффективностью. Если офицер скорой помощи, разговаривавший с Карен, и был удивлен, он ничего не сделал, чтобы выдать это. Все, что она видела от Тима, это одеяла и носилки, катившиеся между занавесками. Все, что она слышала, были те же тихие голоса. Переливание. Сознание. Операция. Они усадили ее в угол и, в конце концов, дали ей чай, сладкий и не совсем теплый, в ребристом цветном пластиковом стаканчике.
— С ним все в порядке?
— Постарайся не волноваться.
— С ним все будет в порядке?
Неторопливые шаги, удаляясь.
"Бог!" — воскликнул Тим Флетчер в первый раз в ее комнате. "Бог!" Глядя на ее лицо, ее грудь. "Ты идеальный!"
"Мисс?"
Пальцы Карен сжали чашку, глядя вверх. У полицейского были рыжеватые волосы и лицо, которое напомнило ей ее младшего брата; он прижимал шлем к колену, легонько, аритмично постукивая им по синему мундиру.
«Мне интересно, — сказал он, — не могли бы вы ответить на несколько вопросов?»
Грудь Карен сжалась под фиолетовым джемпером, и она заплакала.
Офицер смущенно огляделся.
"Мисс …"
Плач не собирался прекращаться. Он присел перед ней на корточки, взял чашку из ее рук и поставил ее на пол рядом со своим шлемом. За те три месяца, что он проработал в полиции, Пол Хоутон встал между четырьмя молодыми людьми, сражавшимися с бутылками после закрытия; он поднял паникующего трехлетнего ребенка из окна второго этажа и поднял его на лестницу, ближе к концу одной смены, он последовал за криками и ругательствами в переулок позади паба и нашел средний- пожилой мужчина на четвереньках, дротик, который его девушка метнула ему в лицо, все еще вонзился в него на дюйм ниже глаза. В каждом случае он действовал, никогда не задумываясь. Теперь он не знал, что делать.
— Все в порядке, — неуверенно сказал он, похлопывая ее по руке. Она схватила его пальцы и сильно сжала их.
— Может быть, вы хотите еще чашку чая? он посоветовал.
Когда она покачала головой, у Карен перехватило дыхание, и слезы превратились в рыдания. Безутешный. В обеих ноздрях появились пузыри, и свободной рукой Пол Хоутон порылся в кармане и нашел салфетку, уже спутавшуюся от использования.
— Вот, — сказал он, осторожно потирая.
Головы повернулись, глядя.
«Гнилой ублюдок!» — крикнула женщина. — Оставь девушку в покое.
«Наденьте на них униформу, — прокомментировал другой, — и они думают, что могут делать все, что им заблагорассудится!»
— Прости, — выдохнула Карен, вытирая грязной салфеткой глаза и, наконец, высморкавшись.
— Все в порядке.
Он не был похож на ее брата, подумала Карен, глядя на него из-под слипшихся ресниц, он был моложе. Ей стало жаль его тогда, помимо простой банальности, смысла.
Карен вернула ему лоскутную салфетку, и он, встав, спрятал ее с глаз долой. Задняя часть его ног болела, и он хотел потереть их, но не стал. Он достал блокнот из нагрудного кармана.
— Мне придется задать вам несколько вопросов, — сказал он, краснея.
В конце концов Резник лег спать в четыре и обнаружил, что не может заснуть. Майлз и Бад были тяжестью на дне одеяла, а прерывистый храп Эда Сильвера доносился с нижнего этажа, подталкивая его туда, куда он не хотел идти.
Разве у тебя не было жены, Чарли?
Никаких кошек тогда и каждая копейка на счету. Плата ДК. Элейн хорошо содержала дом, она была первой, кто увидел его, объявление в газете, нужно посмотреть, чтобы оценить . Ходить с ним из комнаты в комнату, рука в его руке или под мышкой, направлять. Этот камин, Чарли. Смотреть. Разве это не чудесно ? Ипотека здорово их растянула, его жалованье и ее; вечера переклейки и покраски; передний и задний сад несколько ночей до темноты. Точно так же я работаю, Чарли. Без этого я не знаю, где бы мы были .
Вернувшись в Лентон, Резник ответил, негласный ответ, Сент-Энн или Снейнтон, две спальни, террасы с заложенным кирпичом двором и лужайкой перед домом, которую можно подстричь за пятнадцать минут парой ножниц.