Наша бронемашина идет второй, пылища ужасная, поэтому приходится глядеть во все глаза.
Какое-то время спустя мы останавливаемся, отправляем радиодонесение и покидаем станицу.
Я страшно рад, что мы убрались оттуда, потому что внезапно откуда-то слева появляется еще один русский верховой. Да, дорогой мой, все, для тебя война закончилась.
Распрощавшись с конем, он тоже занимает место в нашей бронемашине.
Проехав сотню метров, мы забираем в плен еще двоих верховых — оба, как ни в чем не бывало, приветствуют сидящих на броне своих соотечественников, даже не думая, что мы — немцы. Мы в приличном темпе устремляемся по главной дороге, ведущей за каналом, рядом с которой проходит железнодорожная линия.
Мы задумали взять в плен и взвод русских, который заметили километрах в полутора. Железнодорожные рабочие, ремонтирующие полотно, тоже не восприняли нас за противника.
И вдруг снова хлопок — опять покрышка полетела, но мы, невзирая на это, едем дальше.
Проехав километров 20, видим состав — паровоз и десяток товарных вагонов. У состава толпятся рабочие.
Мы же остановились на дороге примерно в 150 метрах от поезда.
Ваак подъезжает, устанавливает взрывное устройство мощностью 1 кг на рельсах под паровозом. Взрыв, но на него, казалось, никто не обращает внимания. После этого Ваак швыряет гранату в кабину машиниста, едва успевает выпрыгнуть, как она взрывается.
Ваак возвращается, и тут поступает приказ открыть огонь. Выпускаю в паровоз парочку 2-см снарядов, причем прямо в котел и запасной резервуар.
Котел взрывается, выплюнув огромное облако белого пара. Локомотив полностью выведен из строя, а мы едем дальше.
Проехав около 10 километров, мы снова переезжаем канал и железнодорожную линию и потом той же дорогой, тянущейся вдоль канала, но по другую его сторону, возвращаемся.
Теперь мы передвигаемся куда медленнее — из-за лопнувшей покрышки. Резина разрывается, шлепает по дороге и ударяется о крыло.
Постепенно спускаются сумерки. Ваак решает завернуть в Мекенскую, и мы теперь едем вдоль канала в одиночестве.
Нашу бронемашину немилосердно трясет — скоро и резины на ободе не останется.
Вдали видим, как в небо поднимаются осветительные ракеты, доносятся глухие разрывы бомб. Но мы потихоньку продвигаемся вперед, делая частые остановки, и ужасно рады, когда добираемся до постов нашего боевого охранения.
После того как мы доложились нашему командиру роты оберлейтенанту Айку, едем получать новую шину. Ехать надо куда-то к вокзалу. Так как все карты у командира нашей разведгруппы унтер-офицера Ваака, мы понятия не имеем, где этот вокзал находится.
Но тут как раз появляется сам Ваак, а за его бронемашиной едет грузовик с семью пленными русскими солдатами — они пожелали ехать именно с ним и ни с кем другим.
Проехав несколько сотен метров, останавливаемся — все, больше ехать невозможно. Мы и так проехали на драной покрышке добрых полсотни километров! Теперь обод уже почти оголен. Унтер-офицер Ваак дальше едет один и 20 минут спустя возвращается с новой покрышкой.
Мы тем временем закусили бутербродами. За весь день это мой третий по счету бутерброд. Покрышку ставим уже в темноте. Пленных русских, которых мы доставили сюда, пересаживаем на грузовик к семерке их соотечественников, сидящих сейчас в кузове. Этот грузовик с пленными передан под охрану.
После этого мы вместе едем в роту, к этому времени расположившуюся в Ершской.
Здание вокзала в станице объято огнем. Ставим наши бронемашины между двух рядов деревьев.
Всего за сегодняшний рейд мы одолели 200 километров и страшно устали.
Водитель приносит из полевой кухни кофе, сливочное масло и колбасу, съедаем еще несколько бутербродов, затем маскируем бронемашину и после этого ложимся спать.
Я так вымотался, что даже не было сил укрыться чем-нибудь.
Расход боеприпасов за сегодняшний рейд: 10 обычных бронебойных снарядов, 10 бронебойных снарядов с разрывным зарядом.
29 августа 1942 г
Рано утром мы разбужены взрывами бомб. И тут же в 6 утра подъем, но мы не встаем, снова засыпаем, однако уже несколько минут спустя нас будят русские бипланы, с бреющего обстрелявшие нас. Тут уж поневоле вскочишь! Раздается команда: «Приготовиться к маршу!» Это означает еще, что нам необходимо заправиться.
Но канистры с бензином нам приходится буквально вымаливать. У Штабана только 200-литровые бочки. Все выстроились в очередь, переливка горючего в канистры занимает черт знает сколько времени.
На дороге, несмотря на ранний час, полно частей 23-й дивизии, в составе которой мы на данный момент действуем.