– Оладушек сметанный! – вскрикиваю я, усаживаясь рядом, и заглядываю в телефон.
Это конец… Конец моих мечтаний о том, что мы с Богданом когда-нибудь могли бы стать кем-то большим, чем друзья. Светлые густые длинные волосы, нереальной длины ресницы. Губки бантиком, а грудь… Грудь!
– Так! Не вешать нос, Бо!
Нервно усмехаюсь, глядя на фото счастливой парочки, щека к щеке. Настенька широко улыбается, а Кот, как всегда, серьезный, но глаза шкодные-прешкодные. Сердце пару раз ударяется в ребра и затихает. Правильно. Какой теперь в этом смысл?
– Это еще ничего не значит, Бо. Курортный роман никогда не живет дольше пары недель после возвращения домой. Вспомни моего Руслана из лагеря. А Костика из санатория?
– Оксан, ты ведь сама их бросала, – расстроенно качаю головой. – Без вариантов.
– Ой! Думаешь, Кот так сильно кому-то нужен, кроме тебя? Даю им восемь дней. Вот увидишь, он прибежит к тебе как миленький. Нальешь ему блюдце молока, погладишь по шерстке.
Забираю мобильник и жму на кнопку блокировки, чтобы отправить во тьму доказательство своего провала.
– Ты говоришь мне это пять лет.
– Тебе нужно что-то предпринять. Хватит быть для него Лисичкой-сестричкой. Все! Решено! Ты все время отпираешься, но на этот раз сделаем по-моему. И никаких возражений!
– Не буду я ничего делать!
– Цыц! Тетя Окси знает, что говорит. Мы мало того, что спровадим новоиспеченную бейбу бежать марафон в дремучий лес, так еще и заставим Кота заметить, что рядом с ним есть прекрасная девушка.
– Прекрасная девушка? – хмыкаю я. – Ты, что ли?
– Не я, дуреха! Ты!
– О-о-о… А то он за все пять лет не разглядел.
– Так! – Оксанка поднимается на ноги и вскидывает вверх указательный палец. – Больше оптимизма. Я приду к тебе в пять. Вместе соберемся и начнем операцию. Кот же будет в сквере сегодня?
– Наверное, – отзываюсь без особого энтузиазма. – Слушай, забор сколько ни крась, он все равно забор.
– Шуруй домой. – Оксанка тянет меня за руки. – Поспи. И не думай сидеть на ее страничке три часа и сравнивать. Поняла?
Поняла… Буду сидеть четыре.
– Мне нужно еще у папы отпроситься.
– Уж постарайся. Все. До вечера!
Оксанка звонко чмокает меня в щеку и уносится в сторону дома, а я медленно бреду к своему. Достаю телефон и снимаю блокировку.
Глава 2
Открываю дверь, надеясь проскользнуть в ванную комнату незамеченной, но Редиска несется ко мне со всех четырех ног, неустанно открывая мелкую пасть и издавая звуки, которые ну никак не похожи на лай нормальной собаки.
– Цыц, сатаненок! Кто тебя придумал? – шепчу я, падая на пол, чтобы приласкать неугомонного любимца.
Мама во время второй беременности периодически сходила с ума и в один из таких дней притащила домой карликового пинчера. А выходила ведь всего лишь за редиской, отсюда и имечко у этой пародии на собаку.
– Лисенок, это ты? – доносится ласковый голос мамы.
– Нет! Твоя внебрачная дочь из Саранска!
– Какая еще внебрачная дочь? – басит папа, появляясь в коридоре.
Он поправляет очки, съехавшие на крупный вздернутый нос, который достался и мне. Его волосы торчат рыжими иголками во все стороны, на футболке свежее пятно от кофе. Еще не ложился? Похоже на то…
– Леля! – кричит он. – Я чего-то не знаю? У нас в квартире чужой ребенок?
Мама выходит из кухни, перетянутая оранжевым слингом, внутри которого прячется маленькое белобрысое чудо, и сдувает со лба светлую челку.
– Леша, ты издеваешься? Она твоя копия. Даже тест ДНК не нужен. Лисенок, как в школе? Посмотрела на линейку со стороны?
– Ага… Как же… Меня все равно заставили быть ведущей.
– Так это же хорошо. Значит, тебе доверяют. – Мама всматривается в мое лицо, в ее голубых глазах мелькает понимание. – Милая, что-то случилось?
– Нет. Я просто… не выспалась.
Поднимаюсь с пола под тявканье Редиски и подхожу к маме, чтобы поздороваться с младшей сестрой. Ангелина беспокойно подергивает соску, хлопая длинными ресницами.
– Хочешь, я ее покачаю?
– Нет. – Мама гладит меня по щеке, встревоженно глядя в глаза, которые я упрямо пытаюсь отвести. – Иди поспи. Мы сейчас покушаем и тоже пойдем отдыхать. И кое-кто, кстати, тоже. – Она меняет тон на строгий и впивается взглядом в отца. – Леш, ну сколько можно? Не убежит твой проект. Ты себя видел? Суп на плите. Есть и спать! Из меня недавно вылез человек, так что я за себя не отвечаю.
– Слушаюсь и повинуюсь.
Вымученно улыбаюсь родителям и ухожу в свою комнату. Закрываю дверь и прислушиваюсь к их шепоту.
– У нее глаза красные, – говорит папа.
– Да. Я заметила.