— Почему нас пытались убить?
— Вам известно про акции. Вероятность того, что вас найдут, невелика, но она есть. Заказчик не хочет рисковать.
— Кто этот человек?
— Я его не знаю, — покачал головой посредник. — Мы ни разу не встречались лично. Обычно он звонит по телефону.
— Судя по качеству документов, — вставил Киноактёр, — это большой парень. Шишка.
— Может быть, не знаю, — пожал плечами посредник. — Наверное.
— Как он передал тебе деньги? — Тонколицый пнул ногой сумку.
— Положил в камеру хранения на Курском вокзале. Я забрал. Утром.
— Номер ячейки и код, — потребовал Тонколицый.
Посредник порылся в кармане, достал замусоленную бумажку, протянул собеседнику.
— Вот. — Он подумал и добавил: — Вам всё равно не удастся продать акции. Их слишком много. Сделка сразу всплывет. Вас найдут прежде, чем вы получите деньги. Давайте так. Берите документы и эти десять миллионов долларов, отдайте мне акции и уезжайте. А я скажу, что вы на том свете. Подумайте. Десять миллионов — большие деньги. В той же Греции на два миллиона можно жить рантье.
— Видишь ли, старик, — медленно произнес Тонколицый. — Я согласен с тобой. Нам не удастся продать акции. Но не потому, почему ты думаешь.
— А почему же? — не понял посредник.
— Да потому, что у нас их нет. — Киноактер снова засмеялся.
— Как нет? — изумился посредник.
— Очень просто. Нет — и все. Акции забрали ребята из второй группы. Мы же сумели перехватить только часть. На какую сумму там было?
— Восемьдесят миллионов долларов.
— Вот видишь. А мы взяли только на девятнадцать.
— Если не будет бумаг, вас убьют, — прошептал, сникая, посредник.
Он понял, что и его убьют тоже. Если не исполнители, то люди заказчика. Никто не поверит басням о какой-то там второй команде. Подумают, что он, посредник, решил толкнуть бумаги и положить деньги себе в карман. Но, даже если поверят, убьют все равно. На всякий случай, как исполнителей. Ему ведь тоже известно про акции.
— Нас и с бумагами собирались убить, — хмыкнул Киноактёр.
— Кстати, — Тонколицый посмотрел на посредника, — если ты рассчитываешь, что тебя пощадят, то ты самый тупой парень из всех, кого я когда-либо видел.
— Да. Меня тоже убьют.
Посредник окончательно скис. Он не заблуждался относительно возможностей заказчика. За восемьдесят миллионов долларов — точнее, за значительную часть этой суммы — его найдут в любой точке земного шара. Даже в бразильской сельве.
Тонколицый наблюдал за ним, положив руку на автомат.
— У нас есть только один выход: убить заказчика прежде, чем он доберется до нас. Тут два варианта: либо ты нам помогаешь и остаешься жить, либо нам придётся тебя пристрелить.
— А гарантии?
— Ты до сих пор жив, — усмехнулся Тонколицый. — Какие ещё гарантии тебе нужны?
Посредник подумал, кивнул.
— Хорошо. Согласен.
— Отлично. Когда должен звонить заказчик?
— В десять, — пробормотал тот. — Ровно.
— Ну что же, подождём. — Тонколицый откинулся в кресле, повернулся к Киноактеру. — Звякни Молчаливому. Пусть поднимается.
Глава 19
Три машины въехали во двор и остановились под самой стеной так, чтобы их не было видно из окон. Первым выбрался Шустрик. За ним — семеро «наемников». Остановились, болтая, перешучиваясь. Из подъезда соседнего дома показался Суровый. Широким, быстрым шагом он подошел к Рыхлому.
— Дома? — спросил тот, понижая голос.
— Дома. Только что занавеска колыхалась. Пасут, твари.
— Ну, и куда теперь, отцы? — подошел к ним Александр. — Давайте показывайте, где клиенты.
— Это они? — полюбопытствовал Суровый.
— Они самые, — кивнул Рыхлый-Шустрик.
— Заносчивые больно для «профи», — заметил Суровый.
— Какие есть.
— Значит, так. — Суровый посмотрел на Александpa. — Четверо пойдут вот с ним, — кивок на Шустрика. — Трое, включая тебя, со мной. Мы — с парадного входа, они — с чёрного. В парадном дверь стальная. Ее за две минуты не вышибешь. А с чёрного — обычная, деревянная.
— Слушай, отец, просто назови номер квартиры, покажи, где черный ход, и постойте в сторонке, пока мы работу закончим. Лады?
— Четверо с ним, трое со мной, — спокойно повторил Суровый, пропуская реплику «наёмника» мимо ушей. — По возможности меньше шума. А то начнёте на лестнице орать, супермены хреновы, жильцы со всего подъезда сбегутся. Ты всё понял?
Александр прищурился.
— Ты тоже, что ли, из наших?
— Наши таких, как ты, за пивом гоняли. Я спросил, всё понял?
— Все, отец, все. Сколько народу в квартире?
— Два человека.
— И всего-то?
— Тебе хватит. Разберись со своими людьми и давай работать. Не до ночи же нам тут стоять.
— Лады.
«Фортуна всё-таки была на нашей стороне. Иначе Олег не подошёл бы к окну. Или подошёл бы, но слишком поздно. Да мало ли что могло случиться.
Но Олег отодвинул занавеску и посмотрел на улицу. И тут же отступил от окна. Лицо его мгновенно стало напряженным. На щеках проступил лихорадочный румянец.
— Они здесь, — сказал, отступая.
— „Взломщики“? — Я едва не выронил кружку с кофе, которую держал в руках. — Ты уверен?
— А ты ждешь кого-то еще? — Олег щелкнул затвором „ремингтона“ и снова посмотрел в окно.
— Сколько их?
— Человек шесть вроде. Разве что под самой стеной кто-нибудь еще стоит. Я пока вижу только этих.
— Что делать будем?
Я взял со стола второе ружье, покрутил в руках. Никогда еще мне не приходилось стрелять в людей. Собственно, мне вообще не приходилось стрелять. В особенности из помповых ружей. Не думаю, что с партнером вроде меня Олегу удастся организовать эффективную оборону. Хорошо еще, двери стальные. Конечно, остановить „взломщиков“ они не смогут, но задержать — вполне. А в нашем положении и пять минут — вечность.
Я бросился к телефону, начал набирать номер.
— Ты что делаешь? — спросил Олег.
— Звоню.
— Кому?
— Тимофею, преемнику Сергея Борисовича. Он хотел получить похитителей акций? Вот пусть приезжает и забирает.
— Дельно, — согласился Олег. — Давай, пусть присылает бригаду. А я пока подготовлю пути отхода.
Он подхватил второе ружье и выскочил в коридор. Хлопнула дверь ванной. Потом загремел стул в кухне. Что он там делает? Спросить я не успел, поскольку на том конце провода сняли трубку.
— Алло!
— Алло! — завопил я. — Мне срочно нужно поговорить с Тимофеем.
— К сожалению, его сейчас нет. Что передать?
— Передай, что звонил Иван. Люди, которых он ищет, стоят на пороге квартиры и очень хотят войти. Если Тимофей немедленно не пришлет сюда своих парней, через пять минут нас убьют, а акции растворятся в тумане! Так и скажи.
— Что за квартира? Адрес?
— Он знает.
Я брякнул трубку на рычаг. В этот момент в комнату ворвался Олег. Он двигался со скоростью курьерского поезда.
— Эти… ещё стоят?
— Не знаю, не смотрел.
Олег промчался к окну, заглянул в щель, чертыхнулся:
— Ушли. Ладно, их ждет сюрприз. Помчались.
— Куда?
— На кудыкину гору! На балкон, конечно. Попробуем спуститься. Или ты хочешь лично пожать этим ребятам руки?
Мы потрусили в соседнюю комнату, из которой был выход на крохотный, метр на метр, пузатый балкончик.
— А где верёвка?
— Нету. Всю израсходовал.
— Слушай, — окликнул я Олега на ходу. — Забыл предупредить. У меня с детства гипсофобия.
— Это еще что за дрянь?
— Боязнь высоты.
— Чего? — Он уставился на меня, как на девятое чудо света. — Поздравляю. Ты выбрал самый удачный момент, чтобы сообщить об этом. И что теперь?
— Полагаюсь на твою смекалку.
— Можно, конечно, предложить им уносить ноги подобру-поздорову, — пробормотал Олег, открывая шпингалеты. — Но я бы не стал сильно рассчитывать на положительный результат. — Кивнув на узкие деревянные перильца, он спросил: — Кто полезет первым? Ладно. Не дети, препираться не будем, лезь ты.
— Кто? Я? Ты с ума сошёл. „Сталинский“ дом. Потолки три с половиной метра. Перекрытия ещё по пол метра. Итого — двенадцать метров. Подходящая высота для первого полета.