Маков кивнул раздумчиво.
— Ещё какая-нибудь информация есть?
— Мы разыскали владельца квартиры, где произошла перестрелка. Ее снимал тот же Диденко. Его участие в деле не вызывает сомнений.
— Та-ак. — Полковник с силой сжал пальцы. — А скажи мне, майор, каким образом этот Диденко намеревался сбыть акции? Это ведь тебе не эскимо в электричке «пихнуть».
— Именно об этом я и собирался доложить… — Коновалов улыбнулся победно. — В связи с перестрелкой появилась версия, что похитители работали на мафию. Конкретно — на группировку Тимофея Лукашкина, кличка Тема. Тогда становится ясно, зачем понадобилось убивать Тучкова. При любом другом раскладе убийство «авторитета» Диденко не простили бы. Он должен был это понимать. Теме не составит большого труда продать акции.
— Допустим. — Полковник был настроен более скептически. — Тогда ответь-ка мне на один заковыристый вопросик. Откуда у Диденко информация о ценности акций и о метле заключения сделки?
— От заказчика, Темы.
— Тема рассказать этого не мог. Туча не стал бы болтать о подобных вещах. Он мужик осторожный. И вообще, если бы кто-нибудь из участников сделки обмолвился о том, где и когда состоится продажа акций, мы бы об этом знали. Но нам, — за две недели, заметь, — не удалось выяснить даже местонахождение держателей акций. Полная секретность. Отсюда вывод…
— Да?
— Заказчик — не Тема. Тема просто решил подсуетиться и извлечь из сложившейся ситуации максимальную выгоду. Заказчик — совсем другой человек. Возможно, один из участников сделки, — рассуждая, полковник смотрел в стоя, но тут он поднял взгляд. — И что же из этого следует?
— Что следует? — эхом повторил Коновалов, преданно заглядывая «хозяину» в глаза.
— А из этого следует, что люди Темы, возможно, пришли не прикрывать Диденко, а, наоборот, брать его. И наткнулись на наших парней. Вот таким, понимаешь, аллюром.
— Тогда они болыяе не сунутся. Испугаются.
— Майор, ты идиот, если так думаешь. Когда речь идёт о таких деньгах, перестают пугаться даже инфузории. Понятно тебе?
— Так точно. И что нам теперь делать?
— Искать Диденко. Он может вывести на заказчика.
— Думаете, акции уже успели передать?
— Вот ты и выясни, когда поймаешь всех этих «леденцов-холодков».
— Так точно, товарищ полковник.
— Давай. И учти, Коновалов, у тебя в запасе сутки.
— Так точно, товарищ полковник.
— А через двадцать четыре часа, Коновалов, ты либо наденешь погоны подполковника, либо снимешь свои майорские. Я об этом позабочусь. Ты все понял?
— Так точно, товарищ полковник.
— Кстати, насчёт Темы. Найди-ка доказательства его причастности к взрыву. Там ведь разборка произошла? Разве нет?
— Так точно.
— Вот тебе и подозреваемые. Один «авторитет» решил убрать с дороги другого «авторитета». Организовал взрыв. Подходящий мотивчик для прессы?
— Вполне подходящий, товарищ полковник.
— Вот и проработай эту линию. И пусть пресс-служба составит соответствующее заявление. Мол, в результате операции «Сеть», проводимой совместными силами МВД и ФСБ… Ну и так далее. Кстати, и остальные трупы туда же «подвесь». Нам все эти ковбойские штучки твоих гвардейцев, мать бы их за ногу, тоже ни к чему афишировать.
— Понял, товарищ полковник.
— Ну, а раз понял, выполняй.
Коновалов козырнул и уже бодрее вышел из кабинета. Грозы удалось миновать. Маков же остался листать дело Олега Романова, которое ему полчаса назад принесла секретарша. Он мог оценить проделанную работу объективно. Кольцо вокруг похитителей сужалось. То, что не удалось обойтись без стрельбы, плохо. Стрельба всегда подразумевает шумиху в прессе. Но сейчас это было не главным. Им простят любую стрельбу-пальбу, если она повлечет за собой результат. Те, кто интересуется акциями, — Маков не имел доступа к этим людям, но понимал, что цепочка тянется очень высоко, — сумеют замять любой шум. Да и то сказать, трупы-то бандитские. Против фактов не попрешь. Своеобразная санитария города, вполне укладывающаяся в выбранную ими «легенду». Посмотрим, посмотрим, что за птица такая Олег Романов.
Полковник перевернул первую страницу дела.
— Ты веришь, что этот придурок отказался от мысли убить нас? — поинтересовался Киноактер, когда они втроём вышли из гостиницы и направились к машине.
— Я что, похож на идиота? — спокойно ответил Тонколицый. — Конечно, нет. Но его всё равно придётся убить. Так что лучше сделать вид, будто мы поверили, и передать акции. Пусть заказчик убедится, что бумаги у нас, положит деньги, а там видно будет.
— Он тоже не похож на идиота и понимает, что мы не детсадовские сосунки и не купимся на липу, — буркнул Молчаливый.
— Верно. Но в одном этот парень будет уверен.
— В чем?
— В том, что мы придем за деньгами. Иначе не стали бы вообще с ним разговаривать. Так зачем ему рисковать? Он будет действовать наверняка. Положит деньги на случай, если на вокзале окажется наш наблюдатель, подманит нас поближе и постарается прихлопнуть без спешки, не потеряв при этом бумаги.
Они забрались в салон пикапа, неторопливо выехали со стоянки и покатили к Щелковскому шоссе.
— Рисковая игра, — подал голос Молчаливый.
— Не то слово, — подтвердил Киноактер. — Но она стоит лишних двадцати миллионов долларов.
— По-твоему, заказчик не пришлет на вокзал своих псов сейчас? — Молчаливый покосился на сидящего рядом Тонколицего.
— Нет, — покачал головой тот. — Наблюдателя — может быть. Псов — нет. После того, что произошло утром, побоится спугнуть. Они постараются перехватить нас позже, когда будут уверены, что акции никуда не денутся. И поэтому мы поступим умнее.
— А именно?
— Сыграем с ними по их правилам. Пошлем своего человека относить сумки с «акциями». Наблюдатель будет ждать, что тот вынесет деньги, но наш человек уйдёт с пустыми руками, просто переложив деньги в другие ячейки. Его не тронут, потому что не сразу сообразят, в чем дело. А когда сообразят, заказчик пойдёт проверить, что же наш человек принёс.
— А если не пойдет? Или пойдет не сам?
— Пойдёт. — Тонколицый усмехнулся. — Захочет убедиться, что акции все и что они не поддельные. Чего ему-то бояться? Вокруг полно охраны, да и условия вы держаны им честно.
— Ну, а вдруг это всё-таки будет другой человек? — спросил Молчаливый, выворачивая руль и заезжая на мост.
— Тогда это будет человек очень близкий к заказчику. Мы просто пойдем за ним и найдем того, кого ищем. — Тонколицый откинулся на сиденье, прикрыл глаза, спросил с улыбкой: — Парни, вы слышите шуршание купюр? Считайте, что они уже у нас в кармане.
«— Ты цел? — спросил Олег, увлекая меня в сторону метро.
— Что?
Честно говоря, я плохо соображал. Даже не сразу понял, о чем он спрашивает.
— Ты цел?
— Не знаю.
— Пошли быстрее. — Олег оглянулся.
— Все равно они нас догонят. — Мне пришлось как следует тряхнуть головой, чтобы отогнать дурной туман, плывущий перед глазами.
Сердце было готово захлебнуться. Я задыхался. Не столько от быстрого бега, сколько от ужаса. В меня еще ни разу не стреляли. За мной никогда не шли по пятам. Ощущение того, что каждую секунду тебя готовы убить, заставляло меня втягивать голову в плечи и затравленно оглядываться через плечо. Я очень не хотел умирать. Хотя этого никто не хочет.
— Скорее. Самое главное — постоянно находиться в толпе и не давать им подходить близко, — бормотал Олег. — В толпе они стрелять не станут.
Хорошо говорить. Мы же не можем бегать вот так до скончания жизни… Я вдруг очень четко осознал, что это самое „скончание жизни“ может оказаться гораздо ближе, чем мне думается.
Взгляд за плечо. Вон они. Я увидел их среди прохожих. Стаса, смотрящего на меня ледяным, безразличным взглядом, рыхлого, похожего на деревенскую доярку, толстяка и бесцветного парня в плаще. Этот третий был, наверное, моложе меня. Все трое торопливо продирались следом за нами через толпу.
— Олег… — прохрипел я.
— Вижу, — коротко ответил он. — Ещё один в машине. Оранжевая „Нива“.
Я бросил взгляд через толпу влево-назад. Точно. Оранжевая „Нива“ ползла вдоль тротуара с абсолютно не оправданной для проспекта черепашьей скоростью. За рулем широкоплечий здоровяк. Он тоже смотрел на нас, очевидно, ожидая, пока Стас и компания всадят нам по пуле в спину.