— Бегом, к метро, — выдохнул мне в самое ухо Олег.
Мы побежали, довольно неучтиво распихивая прохожих, „собирая“ ругательства и возмущенные крики спинами. Но уж лучше ругательства, чем свинец.
Преследователи тоже ускорили шаг. Судя по всему, им действительно не хотелось стрелять, когда вокруг так много свидетелей. За пальбу в спину двоим безоружным людям по головке не гладят. Половина милиции Москвы сразу же ринется искать этих деятелей. Да и „портреты“ свои им „обнародовать“ не с руки. Олег прав. Самое главное — не дать убийцам подойти близко. „Взломщики“, твою мать!.. Теперь понятно, откуда они знали о видеокамерах и о визите Сергея Борисовича в квартиру. Стас, скотина…
Когда до дверей метро оставалось не больше двадцати метров, все трое дружно запустили руки под плащи. Я мысленно перекрестился. Перекрестился бы и по-настоящему, но не мог. Боялся окончательно сбить и без того не слишком ровное дыхание.
Взвыл клаксон. Олег оглянулся, а следом оглянулся и я.
Стас, Рыхлый и Бесцветный стояли возле „Нивы“ и о чем-то переговаривались с водителем. Что еще они придумали? Разговор происходил в быстром темпе. Фраза — кивок — ответ — фраза. Троица вдруг сорвалась с места и побежала следом за нами. Хоть руки из-под плащей вытащили — и то хлеб.
Толкнув дверь метро, мы скатились по ступенькам. Олег хлопнул себя по карманам.
— Чёрт, у меня ни одного жетона. Я же на колёсах… — Он рванул к кассе. — Товарищи, пропустите, пожалуйста, срочное дело. Беременную жену в роддом везу.
— Беременную на машине надо возить, чайник, — громко сообщил кто-то из очереди.
Однако пропустили и завертели головами, высматривая беременную жену.
— Два жетончика, пожалуйста. — Олег вывалил на тарелку горсть купюр. — Сдачи не надо. Спасибо.
Стас и компания уже спускались по лестнице в холл.
— Помчались! — гаркнул Олег и рванул меня за рукав.
— Э-э, козёл! — донеслось сзади. — На каком месяце твоя жена?
Проскочив турникеты, мы вылетели на платформу, чуть сбавили шаг и быстро зашагали к противоположному концу платформы. Бежать здесь не следовало. Мог остановить какой-нибудь особо ретивый страж порядка. Пока, правда, их не видать, ну да пойди разберись, откуда они берутся? А нам сейчас в милицию никак нельзя.
Стас и Рыхлый проскочили через турникеты, а вот Бесцветный остался наверху. Он явно не торопился. Впрочем, я тут же понял, почему. Ждет, пока мы уедем, чтобы засечь направление и сообщить водителю „Нивы“. Так они и станут нас гнать. От станции к станции. Стас и Рыхлый внизу, Бесцветный и Водитель поверху. Это тупик, подумал я. Рано или поздно нам либо придется подняться на поверхность, где будет поджидать оранжевая „Нива“, — а это означает верную смерть, — либо Стас и Рыхлый настигнут нас прямо в поезде. Это тоже смерть. Как ни крути, а выхода нет. Внизу нас убьют, наверху нас тоже убьют. Остается выбрать, где нам больше нравится умирать. Лично я предпочел бы свою собственную кровать…
Первым подошёл поезд, идущий в центр. Двери открылись, выпустив пассажиров. Народу в вагонах не то чтобы очень уж много, но есть.
Я оглянулся на преследователей. Убийцы шагали спокойно, внимательно наблюдая за нами. Конечно, куда им спешить? Они не клоуны, смешить никого не собираются. Они собираются стрелять.
Ей-Богу, на меня накатило что-то вроде головокружения. Неужели такое возможно? В конце двадцатого века, в самом центре дорогой моей Москвы. С ума сойти!
— Осторожно, двери закрываются, — приятным женским голосом предупредил поезд.
— Заходим! — рявкнул Олег. — Быстро!
Мы нырнули в состав. Стас и Рыхлый сделали то же самое. Нас разделял всего один вагон.
— Пропустите, пожалуйста. — Олег потащил меня в противоположный конец вагона. Обернулся на ходу. — Как ты?
— Нормально. Оклемался немного. А ты?
— Ничего. В норме.
— Как ты грохнулся с балкона… — ухмыльнулся я. — Думал — расшибешься.
— А-а-а, ерунда. Пригодился опыт героя-любовника. Посмотрел бы ты на меня в прежние времена. Такие штуки проделывал — эта детской сказкой покажется. Слушай. — Он посмотрел через плечо, словно боялся, что Стас и его приятель могут каким-то образом проходить сквозь стены. Вагонные в том числе. — Идея такая. На следующей остановке вылетаем из вагона и — пулей наверх.
— А „Нива“?
— Пока они найдут разворот, пока на светофоре постоят, мы уже будем далеко. А с этими двумя, — он кивнул за спину, — я уж баш на баш разберусь. Как идея?
— Бог её знает.
Я действительно не представлял, насколько хорош предложенный Олегом план. Никогда еще мне не доводилось „обрубать хвост“. Да и места эти я знал плохо. Какая следующая? „Динамо“? Там вроде рынок…
— Станция „Динамо“, — еще более любезно сообщил поезд.
— Ходу! — гаркнул Олег.
Мы выскочили из вагона и понеслись к эскалатору, оглядываясь на ходу. Стас и Рыхлый поспешали следом. Сердце плавно подкатило под горло. В легких словно граната разорвалась. До эскалатора оставалось не более трети пути, когда я заметил Бесцветного. Он спускался вниз, спокойно рассматривая встречных пассажиров. Вот мы и попались, мелькнуло у меня в голове. Но каковы сволочи, а? Понятно, что Бесцветный сообщил напарнику, в какую сторону мы едем, и спустился вниз, чтобы зажать нас прямо в составе. Перейти на другую ветку нам не дадут, а водитель „подстрахует“ наверху.
— Чёрт! — выдохнул Олег. — В вагон, живо.
Мы шмыгнули в вагон. После небольшой паузы нам вновь сообщили, что двери закрываются. Это чтобы мы не вздумали подставлять под них физиономии.
— Умные, твари.
Я заметил в глазах Олега затравленность. Не сомневаюсь, что и он видел в моих то же самое. И уже давно.
— Что будем делать?
— Идем по составу, перебегая из вагона в вагон.
— Зажмут.
— Конечно, но не раньше „Маяковки“, я прикинул. До хвоста ещё вагонов пять или шесть. На „Маяковке“ выскакиваем — и наверх.
— А смысл? Там, наверху, уже будет этот… на „Ниве“.
— Может, ещё и не будет. Центр, разгар дня. Как раз у „Маяковки“ поворот на Садовое и пост гаишный. Ему придётся постоять изрядно. Правила нарушать он не станет, а и захотел бы, так вряд ли сможет. В центре мы оторвёмся от машины. Самое главное.
— А Стас и компания?
— В центре народу полно. Сразу палить они не решатся, а пока будут раздумывать, нам, глядишь, удастся вырубить одного или даже двоих. — Олег повернулся к межвагонной двери. — Стоят. У-у-у, волки!
Я тоже невольно перевел взгляд. Почти прижимаясь лицом к стеклу, на нас смотрел Рыхлый, и в глазах его не было ничего. Ни ненависти, ни радости от вида близкой добычи, ничего. Идеально пустые глаза.
Олег вдруг показал ему язык. Рыхлый усмехнулся уголками губ, поднял руку и прицелился в нас пальцем. Это было сродни сумасшествию. Я почему-то поверил, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сможет выстрелить и инстинктивно отшатнулся, когда палец дёрнулся наподобие пистолетного ствола.
Олег внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
— Станция „Белорусская“, — ехидно сообщил нам динамик.
— Приготовься, — тихо сказал мне Олег. — Как только откроется дверь — выскакиваем.
— Хорошо.
В груди у меня что-то тоскливо сжалось. Показалось, что не хватает воздуха.
— Спокойно, спокойно, — пробормотал Олег.
Двери с шипением раскрылись, и мы оба пулей вылетели из вагона. Четырьмя вагонами впереди показался Бесцветный. Он смотрел прямо на нас, и на губах его играла улыбка. Убийца шагал нам навстречу. Мы успели пробежать пару вагонов и нырнуть в дверь третьего. Сказать по правде, я надеялся, что убийцы замешкаются и двери захлопнутся перед их носом. Не тут-то было. Стас и Рыхлый вбежали в соседний вагон, за спиной, Бесцветный — в тот, что впереди.
— Нас зажали, Олег, — сказал я, отдуваясь.
— Сам видел, не слепой, — ответил он.
— Может, попробуем перейти в другой состав?