— Сами скажете, если захотите.
— Верно. — Он снова усмехнулся. — Я не в лучшей форме. А ты мне остался должен. К тому же я спас тебе жизнь. Получается вроде дважды долг, а дважды долг красен двойным платежом. Ты поможешь мне прижать одного человека.
— Какого человека? — Сказав, что это известие меня очень обрадовало, я бы солгал.
— Того, кто все это организовал. Нанял „взломщиков“. Приказал им убить меня. И тебя, кстати, тоже.
— Кто он?
— Фролов Константин Георгиевич. Член правительства. Я собираюсь прихватить этого урода и вытрясти из него свои акции.
— Вы с ума сошли.
— Напротив, — покачал головой Сергей Борисович.
Машина свернула на Москворецкую набережную и вскоре вылетела на мост.
— Чтобы добраться до этого ублюдка, не надо искать его самого. Надо всего лишь найти сынка и заставить позвонить папочке, А чтобы попасть к сынку домой, надо скрутить их начальника охраны. Есть такой Олялин. Боря. — Это „Боря“ прозвучало издевательски. — В одиночку я, пожалуй, с ним теперь не справлюсь.
— Но я…
— Ты можешь держать пистолет, — отрубил Сергей Борисович. — Этого достаточно.
— Но…
— Слушай. — Он резко нажал на тормоз, и машина остановилась посреди улицы. — Неужели ты думаешь, что меня волнует твоя дерьмовая жизнь, а? Ты думаешь, если бы твоя долбаная башка разлетелась как арбуз, ударившись об пол магазина, я бы заплакал? Ты думаешь, мне больше нечем было заняться и поэтому я полез спасать твою задницу, а? Ты это думаешь?
Он наклонился к самому моему лицу и говорил, почти кричал так, что я невольно вжимался в кресло.
— Отвечай, мать твою!
Две пули не слишком изменили характер этого человека. Казалось, он стал ещё сильнее.
— Нет.
— Отлично. А теперь слушай и мотай на ус. Меня не интересует, что ты хочешь, а чего ты не хочешь. Ты, твою мать, мне должен и поэтому будешь делать то, что я говорю. А если попробуешь еще раз открыть рот, я сломаю тебе руку. Для начала. На это у меня сил хватит. Ясно? Я спрашиваю: ясно?
— Да, конечно.
— Вот и хорошо. — Сергей Борисович вновь нажал на газ.
— Вы сказали: „акции“… Стас тоже спрашивал о каких-то акциях.
— В квартире проходила сделка по продаже-покупке акций Смоленского автозавода, — прокомментировал мафиозо. — Похищенные бумаги через день будут стоить почти миллиард долларов.
Вот, значит, из-за чего такая суета поднялась.
— Почему вы думаете, что акции у этого Фролова?
— Я не думаю. Я знаю. Точно знаю.
— Откуда?
— Уходя, „взломщики“ забрали из квартиры его сынка. Ты можешь ответить на вопрос: за каким хреном им понадобился этот сопляк? А я тебе скажу. Папашка приказал не трогать своего дерьмового отпрыска. Вот и всё. И потом о сути сделки знали только два человека — я и Константин Георгиевич. Меня попытались убить, а его даже не было в квартире.
— Там были две группы, — сказал я.
— Что?
— В квартире было две группы. Судя по всему, акции забрала первая группа. А вторая — „взломщики“ — ушла с пустыми руками. Без добычи. Если пользоваться вашей логикой, то первую группу должны были прислать вы.
— Откуда тебе все это известно? — насторожился мафиозо.
— Мы с Олегом были возле дома в момент ограбления. Пытались выяснить, кто же эти „взломщики“.
— Выяснили?
— Нет. Мы так и не поняли, каким образом они попали в дом.
— Под видом охраны.
— Вашей охраны?
— В подъезде дежурили парни из охранного агентства. Но тут мы ничего не узнаем, не надейся. Ты даже порог не успеешь переступить, а уже примчатся соколы с Лубянки. Их хозяева тоже хотят получить бумаги. И им наплевать, прав ты или виноват. Тебя убьют только за то, что ты что-то где-то услышал краем уха. Да и все материалы, касающиеся взрыва, наверняка уже изъяла ФСБ. Так что… — Мы петляли по улочкам, удаляясь от центра. — В двух заказчиков я не верю. Прежде всего потому, что сам никого не нанимал. Либо ты ошибся, либо Константин Георгиевич нанял сразу две группы.
— Зачем? — спросил я.
— Он должен был отдать мне сорок два процента от вырученной суммы. А ему, разумеется, этого не хотелось. — Это-то меня как раз не удивило. Думаю, и самому Сергею Борисычу не очень хотелось делиться с кем бы то ни было своими доходами. — Кроме того, как потенциальный кандидат на отставку, он уже не мог получить такого масштабного допуска к правительственным финансам. Банком своего сына этот урод пользоваться тоже не хотел, чтобы не засветить себя. Следовательно, ему нужен был источник финансирования. Тогда Константин Георгиевич пришел ко мне, и я купился на его сказку как последний „валет“. Затем он нанял вторую группу похитителей.
— Для чего? — спросил я. — Ему вполне хватило бы и одной.
— Нет. Не хватило бы. Пойми, после взрыва в квартире ФСБ сразу кинулась бы искать похитителей. Так? Это самое опасное место в разработанном Константином Георгиевичем плане. Преследователи будут слишком близко. А ему нужно по меньшей мере сутки, чтобы забрать акции у исполнителей, расплатиться с ними, а затем спокойно продать бумаги за границу. Только после этого он окажется в относительной безопасности. Так вот, согласно плану, в течение этих суток кто-то должен был отвлекать внимание ФСБ от его скромной персоны. Думаю, если бы мы смогли поднять документацию охранного агентства, то выяснилось бы, что подмена организована при непосредственном участии либо самого Константина Георгиевича, либо его сына. Кто ослушается члена правительства?
— Но ведь после продажи акций ФСБ не прекратит поиски?
— Верно. За этим-то и нужна лишняя группа. Константин Георгиевич „подставит“ одного или нескольких „взломщиков“ ФСБ, и те расскажут о второй группе, укравшей акции. Он же спокойненько понаблюдает за тем, как служба безопасности роет носом землю в поисках несуществующего заказчика. ФСБ ведь интересуют не люди, взорвавшие квартиру, — этого добра у них навалом, целая картотека, — а бумаги! И только бумаги! Понятно?
— Сложно, но понятно.
— Ничего сложного.
Машина вкатилась во двор и остановилась у зачуханного подъезда старенькой пятиэтажки.
— Где это мы? — спросил я.
— Здесь моя „берлога“, — усмехнулся Сергей Борисович. — Поешь, обсохнешь, переоденешься. В мокром ты привлекаешь слишком много внимания.
— Слушай. — Неожиданно для самого себя я перешёл на „ты“, но мафиозо воспринял это как должное. — Твой дружок Тимофей похитил мою женщину. Он сказал, что убьет ее, если я не принесу ему акции.
— Убьет обязательно, — согласился Сергей Борисович. — Но, если ты принесешь ему бумаги, он убьет вас обоих. Этот ублюдок „валит“ всех, кто ему не по душе. Его самого давно бы „мочканули“, но за ним стоят серьезные люди.
— Ты поможешь мне освободить Ирину, а я тебе — заполучить Фролова.
Он прищурился и, улыбаясь, посмотрел на меня.
— А если нет?
— А если кет, то можешь убить меня прямо здесь и сейчас. Я никуда не пойду. Отправишься сам „доставать“ своего Борю. Правда, с простреленной рукой сделать это тебе будет очень нелегко.
— Смотри-ка, а ты, оказывается, умеешь тявкать. Может, всё-таки сломать тебе руку, а? — Мафиозо усмехнулся. — Ладно, хрен с тобой. Вытащим твою Ирину. Она кто? Жена? Невеста?
— Тебя это не касается.
— Не скажи. Интересно узнать, ради кого приходится лезть под пули.
— Ты полезешь под пули ради своего Бори и своих акций.
— Тоже верно, — согласился Сергей Борисович. — Чего сидишь? Вылезай, деятель. Приехали.
Я выбрался из машины. Сергей Борисович включил сигнализацию, и мы зашагали к подъезду. Впервые за этот бесконечный день я почувствовал себя в безопасности. Относительной, разумеется».
Андрей прошёл через парк, нырнул в метро, спустился на платформу. Метро он любил. Под монотонный стук колёс ему хорошо размышлялось, а сейчас было над чем подумать.
Не вызывал сомнения факт, что ФСБ охотится именно за акцией. Причем она всеми силами старается сохранить объект интереса в тайне. Почему? Ответ очевиден. Приводя пример со скупкой акций, Степан угодил в самое яблочко. Схема выстраивалась довольно простая: скупка — частное лицо, покупающее акции в обход правительства, — ФСБ, разыскивающее скупщика, — похитители. Последнее звено в этой цепи было самым интересным, Без сомнения, имело место именно похищение…